Жюль Верн - Драма в Мексике

— Пусть я погибну, но сперва покараю изменников! — пообещал юноша.

Прошло три дня с тех пор, как испанские суда покинули Марианские острова. Дул сильный бриз; «Констанция» шла на всех парусах, а грациозный, длинный и узкий бриг скользил по волнам, легко взлетая на их гребни. Морская пена достигла восьми его пушек. Вечером Пабло подошел к Мартинесу:

— Скорость двенадцать узлов, лейтенант. Если и дальше будем так двигаться, то при попутном ветре скоро достигнем цели.

— Дай-то Бог! Наши мучения должны же когда-нибудь завершиться! Скоро увидим сушу.

Хосе находился как раз возле юта [12] Ют — кормовая надстройка судна, где размещаются каюты и служебные помещения; на парусных судах — кормовая часть палубы. и хорошо слышал слова Мартинеса.

— Это будет Минданао, — продолжал Пабло. — Сейчас мы на сто сороковом градусе восточной долготы и на восьмом — северной широты, а остров, если не ошибаюсь…

— Он расположен между сто двадцать вторым и сто двадцать шестым градусами восточной долготы, шестым и десятым градусами северной широты, — договорил за юнгу лейтенант.

Хосе поднял голову, едва заметно кивнул и направился к баку. [13] Бак — носовая надстройка судна для защиты верхней палубы от заливания встречной волной; на баке находятся якорные и швартовые устройства.

— Вы сегодня ночью стоите на вахте? — спросил Мартинес.

— Да, лейтенант.

— Уже шесть часов вечера, я вас больше не задерживаю.

Чудный вечер превращался в прекрасную ночь, тихую и свежую, какие часто бывают в тропических широтах. В сумерках лейтенант старался разглядеть вахтенных на «Азии», следовавшей за бригом. Он узнал Хосе и тех матросов, с которыми сговаривался на Гуахане. Затем Мартинес подошел к штурвальному и прошептал тому на ухо несколько слов. Положение штурвала было изменено, и корабли пошли рядом.

И тут же на борту корвета раздался выстрел.

— Свистать всех наверх! — услышав сигнал, крикнул Мартинес в рупор. — Убрать паруса! — Он здорово волновался.

Дон Ортева вышел на мостик в сопровождении офицеров.

— Зачем понадобился этот маневр? — спросил он.

Но Мартинес ничего не ответил и кинулся на бак.

— Штурвал книзу! — командовал он. — Поворачивай налево! Брасуй! [14] Брасуй — значит «шевели брасом», то есть снастью (тросом), привязанным к реям для вращения ими, когда надо изменить положение парусов. Трави шкоты кливера! [15] Травить шкоты кливера — значит отпускать понемногу трос (шкот), привязанный к треугольному парусу (кливеру) между фок-мачтой и бушпритом.

На «Азии» скова раздались выстрелы. А матросы на бриге исполняли команды лейтенанта, и корабль, только что легко скользивший по волнам, вдруг замер в неподвижности и лег в дрейф. [16] Лечь в дрейф — маневрируя парусами, удерживать судно на одном месте. Капитан все понял. Он обратился к тем немногим, которые остались с ним рядом:

— За мной, смельчаки! Арестуйте этого офицера! — и показал на Мартинеса.

— Смерть капитану! — крикнул в ответ лейтенант.

Пабло и еще двое обнажили шпаги, выхватили пистолеты. На помощь к ним кинулись матросы, возглавляемые Якопо, но все они были схвачены, обезоружены и связаны.

Морские пехотинцы стали теснить офицеров, наступая на них шеренгой, так что те оказались прижатыми к полуюту. [17] Полуют — кормовая часть верхней палубы судна. Ничего другого не оставалось, как кинуться вперед, на бунтовщиков.

Дон Ортева направил на Мартинеса пистолет, но тут с борта «Азии» взвилась в небо ракета, и лейтенант закричал:

— Мы победили!

Пуля капитана пролетела мимо. Затем произошла короткая схватка: противники бросились врукопашную. Отбиваясь от нескольких нападавших, дон Ортева был тяжело ранен и пленен. Та же участь постигла его офицеров.

На мачтах брига тоже загорелись огни: мятежная команда победила. Пленников загнали в офицерскую каюту, лейтенант Мартинес провозгласил себя капитаном.

Вид свежих ран разбудил кровавые инстинкты матросов: победы казалось уже недостаточно, хотелось убивать. Многие яростно кричали:

— Перерезать им глотки! Требуем казни! Молчат только мертвые!

Жаждущие крови бросились к офицерской каюте — с ними был и лейтенант, — но нашлись трезвые головы, и офицеры избежали мучительной смерти.

— Приведите на мостик дона Ортеву! — приказал Мартинес, и бывший капитан «Констанции» предстал перед ним.

— Ортева, — надменно сказал лейтенант, — теперь я командую кораблями. Роке и ты — мои пленники. Завтра вас высадят на каком-нибудь пустынном берегу, а мы двинемся в Мексику, где продадим суда.

— Предатель! — крикнул в ответ дон Ортева.

— Привязать его у полуюта! — распорядился мятежник. — Поднять нижние паруса, идти ближе к «Азии»! Полный вперед!

Дона Ортеву привязали на корме корабля, под бизанью. [18] Бизань — кормовая мачта.

— Предатель! Подлец! — кричал он.

И тогда негодяй схватил топор и одним ударом перерубил шкоты бизани. Мачта рухнула, проломив капитану череп. Матросы в ужасе вскрикнули.

— Это несчастный случай! — спокойно сказал Мартинес. — Бросьте труп в море.

Так погиб капитан «Констанции». Два корабля, захваченные мятежниками, почти прижавшись друг к другу бортами, продолжали путь к отлогим берегам Мексики.

На следующее утро впереди показался какой-то островок. Всех офицеров с «Азии» и «Констанции» за исключением юнги и старшего матроса Якопо, которые признали нового капитана, оставили на пустынном берегу. А через несколько дней суда пришли в Калифорнию и причалили к пирсу бухты Монтерей. Военный комендант порта внимательно выслушал Мартинеса. Тот собирался предоставить в полное распоряжение мексиканской Конфедерации, не имевшей своего флота, оба испанских корабля со всем оснащением, вооружением и экипажами. Мексиканским же властям надлежало выплатить матросам жалованье, которое бедняги не получали со времени отплытия из Испании. Предложение лестное! Однако комендант заявил, что у него нет достаточных полномочий, и предложил Мартинесу отправиться в Мехико. Лейтенант последовал мудрому совету и, проведя в Монтерее целый месяц в бурных развлечениях и оставив там «Азию», вновь отправился в путь. Пабло, Якопо и Хосе пошли с ним вместе. Бриг летел вперед на всех парусах, чтобы как можно скорее достигнуть Акапулько.

Из четырех тихоокеанских портов, принадлежащих Мексике — Сан-Бласа, Сакатулы, Теуантепека [19] Теуантепек — не порт, он расположен в 20–30 км от океана. и Акапулько, — последний наиболее удобный. Сам город, что и говорить, застроен отвратительными домишками, климат ужасен, зато на весьма надежном рейде легко умещается до сотни кораблей. Со всех сторон порт окружен отвесными скалами; вода в бухте спокойна, как в озере. Справа Акапулько защищен тремя бастионами, а вход в гавань охраняется батарей из семи орудий, которые могут вести перекрестный огонь с тридцатью пушками форта Сан-Диего, простреливая таким образом весь рейд. Любое судно, рискнувшее проникнуть сюда силой, нетрудно расстрелять из форта и пустить ко дну. Да, город находился под надежной защитой, и тем не менее однажды утром население его охватила паника: на горизонте показалось какое-то судно. Жители Акапулько пришли в волнение: ведь новая Конфедерация не без причины опасалась возвращения испанцев. К тому же у мексиканского правительства не имелось ни единого военного корабля для защиты побережья! И какому бы государству ни принадлежало судно, капитан наверняка был отчаянным авантюристом. Северо-восточные ветры, дующие здесь со дня осеннего равноденствия до самой весны, изрядно потрепали паруса его посудины.