Юрий Ефремов - Тропами горного Черноморья

С невольным уважением смотрели мы на людей, несущих свою вахту так высоко в заповедных горах, в полном уединении. Естественно, что ради облегчения их жизни небольшой участок заповедника вокруг метеостанции отведен в их пользование для порубок, покоса и выпаса. Жизнь здесь нелегкая и невеселая. О радио в тот год наблюдатели только еще мечтали.

Простившись с метеорологами, мы подошли к их озерцу. К ручьям спускаться не хочется. Попьем из озерца, хоть оно и не имеет оттока. Разве не интересно - пить из водоема, примостившегося на самом гребне хребта?

Подойдя поближе, мы заметили, что в воде плавают тритоны. Некоторым это не понравилось, но от питья все же не отказался никто.

Георгий Владимирович решительно усадил нас вокруг озера, ловко раскроил буханки ножом на нужное количество толстых, как кирпичи, ломтей, раскромсал на кубики взятое с собою сливочное масло и разложил его на куски хлеба. Затем роздал по большому соленому огурцу. Кривым садовым ножом были вскрыты рыбные консервы, и все их содержимое ложкой разложено по тем же бутербродам. И, наконец, была поделена взятая в счет вчерашнего мясного довольствия грудинка: каждый почувствовал, как она сегодня кстати. После подъема на полтора километра люди могли бы съесть и вдвое и втрое больше. Тем вкуснее было то немногое, что полагалось по ограниченным пайковым нормам 1932 года.

Экскурсовод предложил желающим прогуляться с ним немного дальше - к водопадам речки Ачипсе. Конечно, пошли и туда. Тропка нырнула в рододендроны и в криволесье. Спуск оказался коротеньким, потом шел горизонтальный карниз по косогору.

Северный склон. Белыми полотенцами лежат по лощинам снежники. Пересекая их, снова видим "лето, весну и зиму", хотя начавшаяся осень и тут уже заставила побуреть листву кривых буков и пожухнуть альпийские травы.

Через острую, как ижицу, выемку на отроге (мысленно нарекаю ее Острым перевалом) спуск по большому снежнику вдоль страшного каменного хаоса. Попадаем в совсем новый мир. Вокруг скалистые и луговые склоны, с обрывов струятся серебристые вертикальные нити водопадов. А главная речка долины Ачипсе - падает по уступам своего дна несколькими узкими, но многоводными каскадами. Под ними - выдолбленные падающей водой лазурные озеровидные ванночки... Рваный туман блуждает и здесь, придавая картине полусказочный вид.

Кто-то полез было на одну, из скользких скал, с которых свергался нижний водопад. Но Георгий Владимирович повелительно потребовал от туриста вернуться - он все время был начеку и присматривал, не наделает ли кто из нас глупостей, не полезет ли в опасное место...

Новое, неведомое кончалось. Оставалось возвращение. И обратный подъем по снежнику к Острому перевалу и, после спуска с него, второй подъем - к метеостанции - оказались совсем нетрудными. Настроение поднялось, а панибратское общение с облаками позволило ощутить даже что-то вроде гордости.

Новые сочетания облачных клочьев, полос, кулис совершенно преобразили площадку метеостанции. Бывало, например, что туман закрывал озерцо у подножия домика, а стены и крыша были видны. Тогда скромная хижина казалась одиноким замком, становилась большой, вознесшейся, гордой. А понижалась вся масса тумана, и над нею всплывал исполинским ковчегом массив Чугуша.

Пора было спускаться. Крупными шагами, не переходя в бег, руководитель повел группу вниз. Теперь туристам предстояло выполнить задание Лесной опытной станции.

В лесу с "лебедиными стволами" остановка. С квадратных участков, огороженных колышками и шнуром, туристы быстро собирают в мешочки весь опад - листья, черенки, плоды - все, что упало на почву и должно было принять участие в дальнейшем почвообразовании. Учет этого "прихода органического вещества" нужен исследователям для более полного представления о путях формирования горнолесных почв...

С сознанием исполненного долга спускаемся по скучному криволесью к поляне с камнем. Каменистая часть спуска оказывается утомительной приходится ступать осторожно, выпружинивая мышцами каждый шаг. Зато в высокоствольном буковом лесу так мягка мелкоземистая, устланная опавшей листвой, тропа, так приятно "рушиться" вниз, спрямляя зигзаги. Повинуешься одной силе тяжести и двигаешь ногами лишь для того, чтобы предохранить себя от падения...

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ КРАСНОЛИЦЕГО

Веселые, утомленные, но словно лучащиеся принесенным с собою светом, приходим на базу, привлекаем внимание множества только что приехавших туристов. Шутим - кто где споткнулся, кому где померещился медведь, оказавшийся камнем. Нас кормят вкусным обедом - щами, жарким и компотом: ведь сухой паек был нам выдан в счет ужина, а обед сохранен на вечер для подкрепления потраченных сил.

На веранде появляется спутник краснолицего забияки и недоверчиво смотрит на довольные лица вернувшихся. Кто-то бросает ему:

- Эх, много потеряли, товарищ дорогой, что с нами не пошли.

- А чего я там не видал? Зато я здесь проверил правильность закладки продуктов по котлам. Вот видите - налицо и результаты.

Он был склонен приписать именно себе сытность сегодняшнего обеда. Еще кто-то спросил его:

- А что же ваш приятель? Тоже с вами ревизиями занимался?

- Как, а разве он не с вами?

- Нет, мы его ждали четверть часа и ушли без него.

- Так он же встал ни свет ни заря, раньше всех. Я думал, он вас обгонит и повстречает там на вершине...

Значит, человек исчез! Начинаем волноваться, а друг пропавшего оживляется, предчувствуя сложность предстоящих розысков и выявления виновных. Обеспокоенный Энгель спрашивает:

- Это не тот ли, что вчера грозился сбегать за снежком к завтраку на Аибгу?

- Конечно, тот самый. Его товарищ и говорит, что он встал ни свет ни заря.

- Так. Будем считать, что он решил осуществить свое желание и полез-таки на Аибгу за снегом. Ни троп, ни дорог не знает, лезет целиной. Немедленно организуем поиски на Аибге.

Чей-то голос:

- А может быть, он все-таки на Ачишхо? Энгель:

- Сейчас сообразим. Нужно несколько групп. Одну из них на всякий случай пустим на Ачишхо, остальные по склонам Аибги. Товарищ староста, учтите добровольцев в спасательные партии из вашей группы. А я пойду обзвоню власти и заповедник, вызову своих сотрудников. К тому же здесь есть еще три хороших альпиниста, привлечем их.

На улице быстро темнело, и было страшно даже думать о том, как висит где-то в горах над кручами или ломится через кусты, теряя надежду из них выбраться, совсем одинокий, уже раскаивающийся в своем необдуманном поступке человек.

После подъема на Ачишхо и, главное, утомительного спуска тело гудело, ноги казались тяжелыми, а отдельные мышцы, особенно выше колен, откровенно болели. Но многие мои спутники, а за ними и я,- записались в спасательные партии. Вскоре на веранде показались присланные Энгелем три альпиниста хорошие рослые ребята с обветренными и загорелыми лицами, в штормовых куртках, брюках-гольф и больших толстокожих башмаках, подкованных металлическими шипами.