Николай Миклухо-Маклай - Путешествия на берег Маклая

Я получил однажды в одной деревне (Гумбу) менее чем в 10 минут 5 черепов, которые мне собрали ребятишки за несколько кусков табаку и лоскутков ситца в разных закоулках деревни позади хижин. Я сам часто находил вблизи папуасских деревень человеческие кости, валявшиеся на земле, в кустах, вместе с костями свиней и собак; они, очевидно, были выброшены самими папуасами вместе с другими костями.

Череп младенцев и детей раннего возраста значительно отличается от черепа взрослых; затылок у них сильно выдается, что у взрослых не так бросается в глаза. Искусственной деформации черепа, как мне положительно известно, у папуасов Берега Маклая не практикуется.

Уоллес (Wallace A. R. Der Malayische Archipel. Bd. 2. S. 412, 415 и др.) говорит часто о «большом папуасском носе». Таковой, может быть, характерен для некоторых папуасских племен, но здесь я встречал его только в виде исключения, у двух-трех индивидов.

Попадались также нередко лица, напоминающие известный портрет у Рафлза ( Raffles Т. S. The History of Java. London, 1830. Plate 31), воспроизведенный К. Э. фон Бэром (Ueber Papuas und Alfuren. S. 58), причем физиономии не принадлежали больным субъектам, как это предполагал фон Бэр. Папуасский мальчик Ахмат (из Амбербаки), сопровождающий меня с февраля 1873 г., мог бы служить парой к этому портрету.

Этот обычай я наблюдал также в Порт-Праслин у обитателей Новой Ирландии.

Уже на 8-м месяце моего пребывания на Новой Гвинее я заметил значительное стирание своих зубов вследствие почти исключительно растительной пищи.

И этот вопрос, как многие другие, должен быть предоставлен более точному анатомическому исследованию на секционном столе.

Например, это было замечено голландской экспедицией у папуасских женщин пролива Принцессы Марианны (см. Finsch О. Neu-Guinea. S. 51).

Я видел, как они таким образом держали самые различные предметы, поднимали их с земли, ловили в воде маленьких рыб, снимали более крупных с остроги и даже очищали от кожуры бананы.

Окружность икр редко превышает 30 см.

Насколько мне известно, ни у одного папуасского племени не наблюдали еще обрезания (см. Baer K. Е. von. Ueber Papuas… S. 91).

В горных деревнях Энглам-Мана, Теньгум-Мана, Марагум-Мана (мана значит «гора»), а также на о. Тиара (одном из островов Архипелага Довольных людей) я не обнаружил этого обычая.

У австралийцев было замечено нечто подобное. См. Reise der österreichischer Fregatte… S. 6–7.

Baer K. Е. von. Ueber Papuas… S. 71.

Лемурия – материк, якобы существовавший на месте значительной части Индийского океана, от юго-восточной Африки и Мадагаскара до Зондских островов. Гипотезу об этом «затонувшем материке» высказал в 1840-х гг. французский исследователь Ж. И. Сент-Илер. В середине XIX в. английский зоолог Ф. Склэтер назвал этот предполагаемый материк Лемурией (по роду полуобезьян, распространенному на Мадагаскаре). Эту гипотезу о Лемурии разделяли выдающиеся ученые Т. Гексли (Хаксли), Р. Вирхов и Э. Геккель, которые предполагали, что именно здесь находилась прародина человечества. Исследования дна Индийского океана не подтвердили эту гипотезу. Миклухо-Маклай, видимо, скептически относился к данной гипотезе.

Миклухо-Маклай писал в 1881 г.: «Название «Берег Маклая» было употреблено мной еще в 1872 г. с целью дать более удобную ссылку в научном описании, чтобы не нужно было постоянно повторять географическое положение исследованной части побережья между мысом Круазиль и мысом короля Вильяма – полосы земли с береговой линией, превышающей 150 миль, простирающейся вглубь до высочайших хребтов и имеющей в ширину в среднем 50–60 миль; это описание было принято научным миром».

Элефантиаз (от греч. eléphas – «слон») – «слоновая болезнь», заболевание человека и некоторых видов животных; значительное увеличение отдельных частей тела (чаще ног) из-за резкого утолщения кожи и подкожной клетчатки в связи с хроническим воспалением лимфатических путей и застоем лимфы.

Миклухо-Маклай с первых дней жизни среди папуасов ввел в употребление слово табу, принятое в науке для обозначения запретов у первобытных народов на различные предметы, слова и действия.

Барла – платформа, на которой папуасы сидят, спят и едят.

Коко (Chlamydodera) – птица из семейства райских птиц (Paradisaeidae).

Имеется в виду особый музыкальный инструмент, который Миклухо-Маклай впоследствии называл словом монки-ай (или мунки-ай).

Сигнальный барабан – барум.

В дневнике, в письмах и в статьях для печати Миклухо-Маклай называл его мысом Уединения или Отшельничества.

Кёри, правильнее карри (индийск.) – здесь: острая приправа, широко распространенная в Южной Азии.

Нежелание папуасов давать волосы Миклухо-Маклаю связано с боязнью магии: согласно распространенным среди многих народов мира верованиям, тот, кто получает какую-нибудь частицу человеческого тела, способен с помощью колдовства нанести вред их владельцу, вплоть до смерти. Миклухо-Маклаю удалось постепенно преодолеть эту боязнь, предлагая в обмен собственные волосы.

Буамрамра (правильно бам гхамбера) – крыша из листьев саговой пальмы. Такие крыши имели мужские дома (по-бонгуански боджьоу) – большие хижины, где могли находиться только мужчины. Здесь хранились культовые музыкальные инструменты и другие предметы, которые запрещено было видеть женщинам и детям. Миклухо-Маклай ошибочно принял термин, называющий такую крышу, за наименование мужского дома. В этом значении слово буамрамра встречается во всех дневниках и других сочинениях Миклухо-Маклая.

Таро (Colocasia esculenta, местное название бау) – основная огородная культура у обитателей Берега Маклая.

Миклухо-Маклай использует полинезийский термин maria для обозначения материи, которую изготовляли из луба хлебного дерева.

Фальшфейер – специальная гильза, заправленная медленно горящим составом; используется для фейерверков, освещения местности, для сигналов.

Миклухо-Маклай вспомнил рассуждения о смерти немецкого философа Артура Шопенгауэра (1788–1860); в гл. 49 («Путь спасения») его книги «Мир как воля и представление» есть такие слова: «Смерть каждого человека до известной степени представляет в наших глазах какой-то апофеоз и канонизацию, и оттого мы не без глубокого благоговения смотрим на труп хотя бы самого незначительного человека».