Наоми Уэмура - Один на один с Севером

На базе Аврора в крошечном домике, построенном некогда Министерством горной промышленности Канады для своих нужд, обосновались на время моего путешествия два моих коллеги, оба японцы. Вот они-то и поддерживали со мной непосредственную связь, и на них лежала ответственность за обеспечение моей экспедиции всем необходимым. Один из них — Тадо Юко — яхтсмен, страстно увлеченный этим видом спорта, другой — Судзуки Кикудзи — был еще студентом. Оба они являлись членами исполнительного комитета Общества содействия, организованного при поддержке моих друзей специально для осуществления задуманной мной экспедиции. Эти ребята не только держали связь со мной. В их обязанности входило систематически держать в курсе событий аэродром Кэмбрэк, который находился примерно в тысяче километров от базы Аврора в населенном пункте Ризольют.

Если от меня поступала просьба прислать самолет, то, прежде чем направиться ко мне, он должен был приземлиться в Алерте, где получал все, о чем я просил.

Другой мой радиопередатчик представляет собой специальный прибор для приема и передачи информации; его разработали специально для меня в Национальном управлении по аэронавтике и исследованию космического пространства США (НАСА). Принцип его действия заключался в следующем. Посылаемые им радиоволны принимаются американским метеоспутником «Нимбус-6», который делает один оборот вокруг Земли за 1 час 55 минут. Как только я включаю установку, на спутник поступают данные о моем местоположении, температуре воздуха, силе ветра и другие сведения о погоде. Затем все это со спутника передается в один из научно-исследовательских центров Вашингтона. Далее, через Смитсоновский научно-исследовательский институт мои координаты — с отставанием на одни сутки — поступают на базу Аврора. О существовании подобного устройства я знал еще задолго до того, как начал снаряжать экспедицию, но появилось оно у меня лишь недавно благодаря неутомимым стараниям организатора Общества содействия Ёсиды Хироси и помощи профессора Смитсоновского института Хаутинза.

Третий радиопередатчик представляет собой портативный прибор, специально приспособленный для постоянного ношения при себе. Это маленький радиомаяк. Достаточно было нажать кнопку, и он начинал посылать в эфир троекратный сигнал «Мэй дэй», известный по международным правилам авиационной радиосвязи как сигнал бедствия. Любой находящийся в Арктике самолет мог услышать и принять его.

Взяв с собой так много радиоаппаратуры, я надеялся с ее помощью обеспечить максимум безопасности своей экспедиции. Однако все это оборудование было эффективным лишь при нормальных условиях прохождения радиоволн. В период же, например, магнитных бурь, несмотря на мою «вооруженность» радиоаппаратурой, я был совершенно отрезан от всего мира. Нередко случалось и так, что во время сеансов радиосвязи на Солнце появлялись какие-нибудь пятна или случалось еще что-нибудь. И связь безнадежно нарушалась. Приходилось ждать следующего радиосеанса.

И кроме того, как ни совершенны системы радиосвязи, возможности любой из них не безграничны. Чем, например, она сможет помочь мне, если со мной случится что-либо непредвиденное — ну скажем, нападет медведь или я упаду в полынью? Даже после моего экстренного сообщения об опасности спасательный самолет прилетит самое меньшее через 12 часов и, конечно, опоздает. Моя вечная зависимость от состояния связи прямо сидела у меня в печенках. То, что я мог надеяться на помощь лишь извне, и то не наверняка, еще более усугубляло рискованность моего путешествия.

…В три часа дня я уже был в полном изнеможении и решил устроить стоянку. Неудача угнетала меня. Я старался не смотреть в ту сторону, откуда, полный надежд, начал свой путь. Это было совсем рядом — не далее чем в двух километрах по прямой.

Поставил палатку, но тратить время на отдых не мог и вскоре вновь отправился, на разведку. Взобравшись на высокую ледяную глыбу, я не увидел ничего нового. Опять долго смотрел на льды и чувствовал, как на плечи мне наваливается усталость, прижимает к земле, валит с ног.

8 марта

Пурга. Температура минус 31 градус. Ветер западный, 15 метров в секунду. Из-за сильного ветра продвигаться вперед нельзя, и я задерживаюсь на месте на целый день. Со времени моего отправления нарты были в деле фактически не более одного дня. Весь тот путь, который был на них проделан, можно пройти часа за два. Берег все еще был у меня под носом.

Я много читал и слышал от очевидцев о льдах Северного Ледовитого океана. Кроме того, и сам проводил разведку на самолете в этих местах в январе прошлого года и поэтому был уверен, что обстановка, с которой я здесь встречусь, мне в общих чертах известна. Однако уверенность моя тут же исчезла, как только я столкнулся лицом к лицу с этой ледяной стихией. Оказывается, я не до конца представлял себе всей меры трудностей, с которыми придется столкнуться. Ни такого снега, ни таких льдов я не видел во время своего прошлого путешествия.

Среди ледяных глыб, надвинувшихся на берег, возвышались громадины весом в две-три тонны, своим видом напоминавшие моренные валуны. У берега льдины налетали друг на друга, дробились, вздыбливались и тут же смерзались, образуя горы.

Повсюду торчали взъерошенные пики столкнувшихся и вставших на дыбы льдин. И сейчас льды не прекращали своего движения ни на минуту. Они продолжали жить своей жизнью, постоянно перемещаясь и меняя свое положение. Вечером в своей палатке я вслушивался в дыхание этой жизни: льды непрерывно трещали.

А наутро я увидел результаты их неутомимой деятельности: весь проход, проделанный мной накануне и доставшийся мне такой дорогой ценой, исчез — он был сплошь завален глыбами льда. Труды мои пропали даром. Провести здесь упряжку опять стало невозможным.

Однако, взирая на результаты ночной деятельности ледяной стихии, я невольно был захвачен невероятной красотой увиденного. Поминутно меняя свой облик, предо мной предстала необычная картина фантастических нагромождений неправдоподобно голубых льдин. Я любовался этой красотой и не переставал досадовать. Вновь досадовал и не мог отвести от нее взора.

9 марта

Погода ясная. Температура воздуха минус 39 градусов. Ветер северо-восточный. Скорость его — один метр в секунду.

…Не верится, что я жив.

Час назад я думал, что все уже кончено.

Было уже за полночь. Вдруг сквозь сон слышу собачий лай. «Опять дерутся из-за сучки. Паршивцы, поспать не дадут», — думаю я и продолжаю спать. Под утро, когда сон уже был некрепкий, я обратил внимание, что лай прекратился. «Как странно они лают!» — запаздывает моя мысль. «Совсем не так, когда дерутся», — сознание лениво плывет в моем мозгу сквозь сон.