Чарльз Ливингстон - Путешествия и исследования в Африке

По пути мы зашли к нашему приятелю Мпенде. Он отвел нам хижину, на полу которой были разостланы новые циновки. Мы сказали ему, что спешим, так как приближается период дождей. «Дожди в самом деле будут скоро? – осведомился один его старик-советник. – Будут ли они обильны в этом году?»

На это мы могли только ответить, что приближается время, когда они большею частью начинаются, на что указывает обычный признак – обилие облаков, бегущих к югу; однако мы не знаем больше того, что известно им самим.

Некоторые люди иногда используют предполагаемую доверчивость туземцев, чтобы добиться у них временного успеха; но африканцы бывают обычно достаточно проницательны для того, чтобы обнаружить передержку, если она есть, и в дураках остается один путешественник. Во время предшествующей засухи Мпенде обвиняли в том, что он будто бы прогнал облака, и ему пришлось заплатить пондоро большую пеню в искупление своей вины.

Четвертого ночью разразилась буря; к утру ветер внезапно переменился, начал дуть в направлении вниз по реке и принес с собой грозу с громом, молниями и дождем. К утру понизилась температура воды и воздуха; температура воды упала до 25°, т. е. на 4°. В течение всего этого дня вокруг нас разражались грозы, Замбези поднялась на несколько дюймов, и вода в ней стала очень мутной.

Бегемоты здесь более осторожны, чем выше по реке, так как туземцы охотятся на них с ружьями. Застрелив одного на мелкой песчаной отмели, наши люди потащили его на левый берег, чтобы легче было его разделать. Это было прекрасное, жирное животное, и все мы предвкушали с удовольствием, что будем есть с его жиром наши сухие туземные лепешки, как с маслом. Мы послали повара вырезать хороший кусок нам на обед, но он вернулся с поразительным сообщением, что туша исчезла. Наших людей одурачили, и им было очень стыдно. Вот как это произошло. Несколько баньяи пришли помочь вытащить его на берег, причем уверяли, что здесь везде мелко. Они катили и катили его к берегу, потом заявили, что канат, которым он был привязан, мешает, и отвязали его. Все болтали и кричали изо всех сил, когда вдруг наш лакомый кусочек бухнулся в яму, – как того хотели бань-яи. Когда туша начала тонуть, все макололо бросились за ней. Один схватился за хвост, другой – за ногу, третий – за ляжку, но… «Клянемся Себитуане! Он потонул, несмотря на все наши усилия». Вместо жирного бегемота у нас была на обед тощая курица, и мы должны были радоваться и этому. Однако бегемот ночью всплыл, и его нашли милей ниже. Тогда баньяи собрались на берегу и стали оспаривать наши права на животное, говоря: «Его мог застрелить и кто-нибудь другой». Наши люди взяли немного мяса, а остальное предоставили им, не желая с ними ссориться.

В теснине Какололе, около горы Маньерере, мы подстрелили красивого водяного козла; он упал на лужайке около ручья, где пасся. Громадный крокодил, который не спал в этот момент, схватил его и утащил в неглубокую воду. Смертельно раненное животное сделало отчаянный прыжок и, протащив за собой на протяжении нескольких ярдов крокодила, вырвалось из чудовищных челюстей. Чтобы спастись от охотника, козел прыгнул в реку и стал переплывать ее; но за ним погнался другой крокодил, которого, однако, быстро послала на дно меткая пуля. Козел проплыл еще немного, потом красивая голова опустилась, тело перевернулось, – и одно из каноэ вытянуло его на берег.

Водяной козел

Рисунок

Ниже Какололе и у подножия горы Маньерере мы увидели выходящие на поверхность на правом берегу Замбези несколько угольных пластов, которые не заметили, когда поднимались вверх.

Читора из Чиковы принял нас со своим обычным гостеприимством. Наши люди были очень довольны его любезностью и, конечно, не сочли ее за признак слабости. Они решили отблагодарить его за приветливый прием, когда явятся сюда с карательной экспедицией поесть овец баньяи в виде наказания за оскорбление, нанесенное им в деле с бегемотом. Тогда они пошлют к Читоре гонца – сказать ему, чтобы он не убегал, так как они, будучи его друзьями, не сделают ничего плохого такому доброму человеку.

Во время нашего путешествия вниз по реке мы собрали о ней следующие сведения. От того места во владениях Синамане, откуда мы отплыли, и до Кансало река более судо-ходна, чем между Тете и Сеной, хотя ширина ее не превышает большею частью 250–300 ярдов, т. е. она здесь не шире, чем Темза у Лондонского моста. Она глубока, и течение ее плавное. Немного ниже Кансало, у Карибы, реку пересекает базальтовая гряда, называемая Накабеле, похожая на искусственную плотину, построенную поперек реки. В ней есть большой проход, и она опасна только для каноэ. Затем глубокая и узкая река течет на протяжении нескольких миль сквозь хребет высоких гор. Еще ниже, к востоку от Кафуэ, ее ширина достигает не менее полумили; течение здесь медленное; много песчаных островов. Затем у Каривуа есть пороги, о которых мы уже говорили, – около 100 ярдов длины и с течением, достигающим почти 6 узлов в час; здесь самое быстрое течение на протяжении всей Замбези, кроме водопадов. От Зумбо и до Чиковы река опять широкая и удобная для навигации.

Чикова, о которой географы иногда говорят как о королевстве, иногда как о водопаде, – район с плодородной равниной на южном берегу. Раньше здесь обрабатывалась земля на обоих берегах, но теперь местность не населена.

Мы вошли на каноэ в пороги Кебрабасы у восточной оконечности Чиковы и прошли несколько миль по воде, пока река не вошла в ущелье 50–60 футов ширины, о котором мы говорили уже, описывая русло и фарватер при низкой воде. Тут плавание стало трудным и опасным. На 15-футовом спуске образовалось за наше отсутствие много небольших водопадов. Два наших каноэ прошли благополучно по узкому фарватеру; он раздваивался, и в месте раздвоения, у скалистой стенки, разделяющей два рукава, то открывалась, то закрывалась глубокая воронка водоворота. Следующим шло каноэ доктора; казалось, оно направлялось прямо в клокочущий водоворот, несмотря на усилия гребцов. Остальные готовились уже спасать утопающих; наши люди кричали: «Смотрите, куда их несет! Смотрите, смотрите!» – когда вдруг раздался громкий треск. Вода реки внезапно и по неизвестным причинам закипела – это случается здесь с неправильными интервалами, и каноэ д-ра Кэрка было брошено на выступающие перпендикулярно из воды скалы. Мы видели, как д-р Кэрк боролся со всасывающим действием воды, которая должна была иметь здесь глубину не менее 15 морских саженей, и, уцепившись за выступ, поднимался на скалу; его рулевой, держась за эту же скалу, старался спасти каноэ. Почти все, что было в лодке, унесла река. Каноэ д-ра Ливингстона, из-за которого было отвлечено внимание людей, было спасено тем, что воронка заполнилась водой как раз в тот момент, когда лодка достигла края ужасного водоворота. В каноэ д-ра Кэрка кое-что осталось, но все ценное, в том числе хронометр, барометр и, к нашему величайшему сожалению, его записки о путешествии и ботанические рисунки деревьев, растущих во внутренней части страны, погибло.