Фритьоф Нансен - «Фрам» в полярном море

Спал я недолго. Меня разбудил Йохансен, сообщивший, что поблизости бродит медведь. Еще сквозь сон я сам слышал какое-то странное глухое урчание у входного отверстия и теперь, конечно, сразу схватил ружье и выполз из берлоги. От берега шла медведица с двумя большими медвежатами: они только что прошли мимо нашей двери. Я выстрелил в медведицу, но второпях промахнулся, – пуля пролетела над головой зверя. Медведица вздрогнула и огляделась вокруг. Как только она повернулась боком, я всадил ей пулю в грудь. Ужасающий рев… и все трое побежали обратно к берегу. Там мать, оступившись на льду, упала в полынью, а медвежата побежали дальше и с разбегу прыгнули в воду, подняв облако брызг. Я поспешно бросился к медведице, которая барахталась в полынье, не в силах выбраться из нее на лед.

Чтобы избавиться от необходимости вытаскивать тяжелого зверя из воды, я подождал, пока медведица, наконец, влезла на край льда, и тогда прикончил ее. Тем временем медвежата вылезли на льдину, которая, однако, для двоих оказалась слишком тесной и едва выдерживала их тяжесть. Они все же уселись на ней, балансируя и покачиваясь на волнах. Иногда один из них падал в воду, но невозмутимо карабкался назад. Не переставая жалобно скулить, оба глядели на берег: они, видимо, никак не могли понять, почему мать так долго заставляет себя ждать. Ветер все еще был силен, и, благодаря ему и течению, их быстро уносило на льдине все дальше в море. Мы рассчитывали, что в конце концов в поисках матери они приплывут назад к земле и стали ждать их, притаившись среди камней, чтобы они не боялись подойти к ней из-за нас.

К нам продолжало доноситься их жалобное рявканье, но все слабее и слабее; сами медвежата становились все менее и менее заметными на синих волнах и, наконец, превратились в две едва различимые белые точки на темной поверхности открытого моря.

Нам уже давно наскучило ждать, и мы пошли к каякам. Но тут нас ожидало печальное зрелище. Моржовое мясо, которое мы с таким трудом доставили, было разбросано по берегу, растерзанное и изгрызенное; жир и сало были съедены дочиста. Каяки, в которых лежало мясо, были отброшены – один лежал наполовину в воде, другой закинут высоко на камни. Изрядно же тут похозяйничали медведи, пока мы спали! Они забрались в самое нутро каяков, чтобы вытащить оттуда мясо. К счастью, каяки не были повреждены, и потому можно было простить буянов, – в конце концов мы только поменяли моржовое мясо на медвежатину.

Спустив каяки на воду, мы поплыли, чтобы пригнать медвежат к берегу. Завидев нас на воде, они стали проявлять беспокойство, и, когда мы еще находились довольно далеко от них, один бросился в воду и поплыл. Другой немного поколебался, словно боялся воды; первый с видимым нетерпением поджидал его. Наконец, поплыли оба. Мы описали на каяках большой круг и стали с двух сторон подгонять медвежат к берегу. Было сравнительно нетрудно направить их туда, куда нам хотелось, и Йохансен не мог нахвалиться таким простым способом доставки медведей. Торопиться было некуда, и мы гребли медленно, потихоньку подгоняя медвежат прямо к берегу. Поблизости мы видели несколько моржей, но, к счастью, не подверглись их нападению. С самого начала было видно, что медвежонок, который первым прыгнул в воду, плавал гораздо лучше второго, хотя был меньше и тоньше. Он терпеливо поджидал второго, когда тот отставал. Скоро, однако, движения второго медвежонка показались первому слишком медленными; он быстро поплыл к берегу, и расстояние между обоими медвежатами стало увеличиваться. Плывя, они все время поворачивали головы назад и тревожно посматривали на нас, причем отстававший оглядывался чем дальше, тем беспомощнее. Я гнал первого медвежонка, Йохансен второго. Пригнав обоих к берегу близ нашей берлоги, мы застрелили их.

Таким образом, за один день было убито три медведя; это было хорошим возмещением за унесенных в море моржей. Не меньшей радостью было для нас и то, что у самого берега мы нашли убитого накануне и затонувшего тогда моржа. Он всплыл теперь и колыхался на воде. Не теряя времени, его отбуксировали в безопасное место, в маленькую бухту, и там хорошенько пришвартовали.

Зимние запасы наши быстро увеличились. Поздно улеглись мы спать в эту ночь. Надо было освежевать медведей, сложить мясо в кучи и тщательно покрыть шкурами, чтобы к нему не могли добраться чайки. Спали хорошо: теперь ведь надо было отоспаться за две ночи.

Только второго сентября удалось приняться за разделку лежавшего в воде моржа. Как раз напротив нашей берлоги, в неподвижном береговом льду [333], образовался канал, впадающий в открытую полынью, которая простиралась между землей и плавучим льдом. В этом канале мы и привязали нашего моржа, надеясь, что здесь его легче будет вытянуть на берег. Глетчер в этом месте совсем отлого спускался к самой воде, и втащить моржа по ледниковому скату казалось не особенно трудным. Мы закруглили края льда, сделали тали, пропустив канат под петлю, вырезанную в коже на голове зверя, приладили в качестве рычага на конце каната отрезок от полозьев нарт и сделали во льду насечки для упора. Но сколько мы ни трудились, ни бились, нам еле удалось вытащить на край льда лишь огромную голову моржа, а дальше – ни с места. Во время этого занятия Йохансен вдруг закричал: «Глядите! Глядите на него!»

Я оглянулся. Огромный морж плыл по каналу прямо к нам. Плыл, не спеша и с удивлением пяля глаза на нас и на нашу работу. Вероятно, увидев товарища, он решил подплыть поближе и посмотреть, что такое мы с ним делаем. Спокойно и медленно, с большим достоинством морж подошел к самому краю, где мы стояли. К счастью, винтовки были с нами. Когда я приблизился к гостю, он только высунулся из воды и посмотрел на меня долгим пытливым и вопрошающим взглядом. Я терпеливо подождал, пока он повернул голову, и тогда всадил ему пулю в затылок. Он был ошеломлен, но вскоре снова зашевелился; пришлось пожертвовать еще несколькими патронами. Пока Йохансен бегал за патронами и гарпуном, я пустил в ход все свое искусство, фехтуя палкой и стараясь помешать моржу выскользнуть из канала. Наконец, Йохансен вернулся, и я прикончил зверя.

Мы были в восторге от своей удачи, но никак не могли понять, зачем морж пробрался в узкий канал и направился к нам. Эти животные, должно быть, очень любопытны. Два дня тому назад, когда мы сдирали шкуры с медведей, к самой кромке льда подплыла со своим детенышем моржиха и стала глазеть на нашу работу. Несколько раз она ныряла и снова всплывала; наконец, чтобы видеть лучше, она наполовину высунулась из воды и оперлась передними ластами о лед. И это повторялось несколько раз подряд. Когда я подошел к ней на расстояние нескольких шагов, она даже не шевельнулась. Лишь когда я приблизился вплотную с ружьем в руках, моржиха внезапно опомнилась и шлепнулась задом в воду. Мы видели, как она и рядом с нею моржонок быстро уплывали под водою на некоторой глубине.