Монтгомери Отуотер - Охотники за лавинами

В глубине души мы понимали, что на остаток зимы Скво-один обречен, а вместе с ним и половина горнолыжных трасс. Однако — называйте это как хотите — мы не считали, что потерпели поражение. Я бы назвал это профессиональной гордостью. Никто, кроме нас, даже не представлял себе сложившейся обстановки. Лавина перехлестнула через десятиметровый земляной вал, распластала металлическую сетку высотой 2,5 м на его гребне и погребла башню с противовесом, причинив ей, правда, лишь незначительный ущерб.

Я спросил (потому что кто-то должен был спросить об этом): «Ну как, все?»

«А что еще мы можем сделать такого, чего не сделали раньше?» — спросил еще кто-то.

«То же самое, что делали, и еще кое-что сверх того, — ответил я. — Если понадобится, мы должны стрелять по Хедуолл через каждые несколько часов, как это было во время Олимпиады».

«Но у нас нет орудия для этого».

«Почему же, есть. — Я взглянул на лежавшее в темном углу запасное орудие. — И опора еще имеется на КТ-22».

Норм поднял брови, но о правилах ничего не сказал.

Буран № 8 покончил со своими боеприпасами 16 февраля. Словно устав, погода подарила нам шесть дней, перед тем как загрохотал буран № 9. К этому времени орудие находилось на своем месте — на вершине КТ-22, были вычислены прицельные данные, а склад пополнился снарядами. Буран № 9 оказался сравнительно слабым: он длился всего три дня и оставил полметра снега. Это было почти отдыхом. После 24-часового перерыва к нам вкатился буран № 10.

Осада против нас велась по всем правилам классической тактики — атаки были непрерывными, нам не давалось отдыха ни днем, ни ночью. Вот как выглядел, например, день 2 марта, третий день бурана № 10, когда прошел без четырех дней месяц от начала битвы при Хедуолл. Мне нужно было провести утренний обстрел.

Будильник прозвенел ровно в пять. Я на цыпочках вышел в кухню зажечь газ под кофейником. Включил свет на веранде и вздрогнул от потока снега, бьющего в окна гостиной. Я включил радио, чтобы послушать раннюю утреннюю сводку погоды: «Дорожное предупреждение по Сьерра-Неваде: штормовые ветры и сильные снегопады весь день и всю ночь с ослаблением к завтрашнему дню. К побережью приближается новый шторм…»

Я проглотил обжигающий кофе и съел ломтик поджаренного хлеба; я еще не настолько проснулся, чтобы чувствовать голод.

Натянул толстые носки, лыжные брюки, рубашку, ботинки, стеганую куртку, нашел пару сухих рукавиц, протер очки мазью от запотевания.

В шесть прибыл вездеход, словно плывущий по заметенным сугробами дорожкам Скво-Вэлли. Водитель и лыжный патрульный Берни Кингри только что-то проворчали, когда я забрался в кабину. Больше мы не разговаривали: мы все слишком устали. Вздымая снежную пыль, вездеход выбрался на главную дорогу, его гусеницы застучали по плотному снегу. Бодрствовали в этот час только рабочие на снегоочистителях, они раскидывали снежные вихри в клубящуюся темноту и уверенно огибали белые курганы, в которые превратились автомашины, стоявшие на обочине. Была пятница, снова уикэнд, и некоторые фанатики сумели пробиться через Доннер. Наверное, все лыжники — сумасброды, и особенно охотники за лавинами.

Шоссе напоминало туннель без крыши, его гладкие снежные | стены блестели в лучах фар. Вездеход накренился на насыпи и остановился перед домом Снежной службы. Я пробрался сквозь сугроб у двери, нащупал замочную скважину, вошел, зажег свет и проверил приборы. Температура на вершине: —20 °C. Ветер: 27 м/с, запад-северо-западный. Интенсивность осадков: отметки на ленте стояли так близко друг к другу, что трудно было разобрать результат; ну и черт с ним. Проверка орудийного снаряжения: затвор орудия, инструменты, запчасти, карточка с координатами мишеней. Я взял лыжи и палки и снова вышел во тьму.

Берни повел вездеход к подъемнику КТ-22. Вверх по склону пробиралась группа людей в оранжевых куртках (это цвет охотников за лавинами). Лерой Хилл был моим заряжающим. Удачи, удачи, Лерой! Трое остальных были командой подрывников. Они должны были подняться вместе с нами и подорвать проход с горы для меня и Лероя, а затем обезопасить для публики некоторые склоны у дна долины. Мы с Лероем загрузили в кресло наше снаряжение и взгромоздились сами. Последняя проверка: лыжи, палки, рюкзаки, веревки. Я уложил на колени свернутую в кольцо нейлоновую веревку. Если подъемник застрянет, мы должны рассчитывать только на себя. Механик ждал моего сигнала, глядя на меня сквозь замерзшее стекло будки. Я поднял большой палец, и подъемник повез нас вверх.

Семь ноль-ноль — час охотника за лавинами. Долина под нами уже скрылась. Мы плыли сквозь молочную дымку — где-то вставало солнце. В ветровой тени горы было очень тихо, слышалось жужжание подъемника, скрип троса по резиновым роликам на какой-то опоре впереди. В трехстах метрах над нами в деревьях завывал ветер. Подъемник ровно шел вверх. Приближаясь к гребню, мы увидели, как кресла впереди резко кренятся одно за другим под напором бурного потока воздуха, падающего с вершины. Мы с Лероем наклонились в креслах вперед, готовые в случае необходимости сбросить снаряжение и выпрыгнуть. Ветер делает со снегом странные вещи. На платформе верхней станции мы могли встретить все что угодно — от голых досок до двухметрового сугроба.

Огневая позиция, которую мы из-за бурана не могли видеть, находилась в сотне метров от конечной станции дороги на подветренной стороне. Мы посмотрели, как выгрузились подрывники, и позвонили вниз, чтобы сообщить, что у нас все в порядке. Подъемник перестал крутиться. Подрывники накинули лямки рюкзаков и, балансируя руками, двинулись вдоль подветренного склона горы спиной к ветру. Мы с Лероем поволокли свои принадлежности по плотным сугробам. Ветер боролся с нами как тысячерукий бог, дергал, толкал, крутил. По очкам бил нескончаемый поток невидимых ледяных пулек.

Пока я протирал орудие и устанавливал затвор, Лерой открывал ящик с боеприпасами. Он вопросительно посмотрел на меня, и я поднял шесть пальцев. Он вытащил шесть длинных черных жестянок и начал сдирать водонепроницаемую оболочку. Я выцарапал лед из паза и приладил телескопический прицел. Дело продвигалось убийственно медленно, так как пальцы уже плохо меня слушались, а все приходилось делать одной рукой, цепляясь за что-нибудь другой, иначе ветер мог просто сдуть меня и швырнуть с обрыва в лог 75, расположенный позади огневой позиции. Постепенно мы выполнили весь ритуал подготовки к стрельбе. Я думаю, что именно дни, подобные этому, заставляют человека изобретать управляемые снаряды. Наконец все было закончено, орудие готово к стрельбе. Лерой вложил в казенник первый снаряд, осторожно прикрывая рукой в перчатке его взрыватель.