Борис Стрельников - Америка справа и слева

— А кого же вы принимаете в полицию? — поинтересовался Москвич. — С каким образованием?

— Образование не играет решающей роли, — пояснил мистер Хофф. — От полицейского, прежде всего, требуется, чтобы он обладал смекалкой и силой. Впрочем, мы отдаем предпочтение людям средней комплекции. Длинному трудно ползти, низкий не перепрыгнет через забор. Толстый не сможет быстро бежать, щуплого нокаутирует даже подросток. Запишите в своих блокнотах: рост полицейского не может превышать пяти футов и восьми дюймов, а вес должен быть в пределах от ста пятидесяти фунтов до двухсот семидесяти.

Мы записывали эти данные в свои книжечки, а мистер Хофф, диктуя, щупал наши шеи, пробовал, наши бицепсы, хлопал по животам, будто решал вопрос, принимать ли нас на службу в славную полицию города Чикаго или нет. Показав нам, таким образом, по каким антропологическим данным мы выдержали экзамен, а по каким нам следует еще подтянуться, мистер Хофф сказал:

— А теперь поднимемся в криминалистический отдел.

На пятом этаже нас встретил человек в белом костюме. Он поспешил нам навстречу и приятно улыбнулся.

— Знакомьтесь, это заместитель начальника отдела лейтенант Хевеленд, специалист с тридцатилетним стажем, — представил его мистер Хофф.

Лейтенант Хевеленд привел нас в коридор, от которого направо и налево отходили комнаты со стеклянными стенами. Поэтому с любой точки было прекрасно видно, что происходит в комнатах.

— Здесь помещается девять наших лабораторий, — сказал лейтенант Хевеленд.

— В них работают шестьдесят научных работников. Все вместе они получают миллион долларов в год. Вам кажется много? Нет, этим людям надо хорошо платить. Они стоят таких денег.

Мы побывали в химической, микробиологической, механической, спектральной лабораториях. Мистер Хевеленд демонстрировал приборы, которые безошибочно обнаруживают фальшивые документы, определяют, каким именно инструментом был взломан сейф и на какой машинке напечатана анонимная угроза.

— Вот этот прибор стоит 15 тысяч долларов, а эта машина — 35 тысяч, — показывал лейтенант Хевеленд и все посматривал, какое впечатление производят на нас называемые им цифры.

Цифры и в самом деле были впечатляющими. Через баллистическую лабораторию, куда привел нас лейтенант, в прошлом году прошло тринадцать с половиной тысяч стволов оружия, начиная от самодельных «зипганов» и кончая стрелковым армейским вооружением.

Лейтенант Хевеленд открывал вместительные шкафы-сейфы и бережно вынимал оттуда пистолет за пистолетом. К каждому была приклеена бирочка с номером и датой. Сверившись с книгами, можно было узнать об ужасных кровавых драмах, в которых эти пистолеты сыграли роковую роль.

— Вот эта коротышка, — лейтенант подбросил на ладони тупорылый шестизарядный браунинг, — отправила на тот свет девять душ, пока ее не выбили из рук идиота. Цена пистолету — 16. долларов 95 центов. Продается в любом оружейном магазине. До недавнего времени можно было выписать по почте.

Лейтенант дал нам подержать браунинг. От вороненой стали исходила тревожная прохлада.

— Вы сказали, девять душ. Как же это произошло? — опросил Вашингтонец.

— Проще, чем вот это, — ответил лейтенант, щелкнув в воздухе пальцами. — Парень удрал из сумасшедшего дома, пошел в магазин и попросил пистолет не дороже двадцати долларов. Ему показали вот этот. Для оформления покупки требовался какой-нибудь документ, удостоверявший личность покупателя. Водительские права или что-нибудь в этом роде. Парень сказал, что все документы оставил дома. Назвался вымышленным именем, дал вымышленный адрес, пообещал позвонить по телефону и сообщить номер какого-нибудь документа. Этого вполне достаточно, чтобы стать владельцем пистолета да еще двух обойм с патронами. Мы потом спрашивали хозяина магазина: «Неужели ты не заметил, что парень-то со странностями?» «Заметил, — отвечает, — а какое, — говорит, — мое дело, со странностями он или нет, я ведь ему не дочь в жены отдавал, а пистолет продавал». Ну, а дальше было всё еще проще! Парень зашел в вагон надземки и начал стрелять. Был час «пик», вагон набит пассажирами, так что этот негодяй стрелял в упор. В толпе сперва ничего понять не могли. Он успел даже обойму перезарядить… Проще, чем вот это. — И лейтенант опять щелкнул пальцами в воздухе. Получилось это у него здорово. Почти как выстрел из браунинга.

— Но зачем торговать оружием? — удивился Москвич. — Это же не пирожки с повидлом.

Лейтенант Хевеленд пожал плечами.

— Бизнес есть бизнес, — равнодушно ответил он — Если есть спрос, значит, должно быть и предложение.

Он вызвал по телефону одного из своих сотрудников, и тот принес нам рекламные каталоги оружейных магазинов. Ах, какие это красивые книги! Какие там милые «кольты», «смит и вессоны», «винчестеры», «ремингтоны»! Ну, разве можно устоять перед мольбой вот этой вороненой крошки, из дула которой в виде порохового дымка выплывают слова: «Меня зовут Берта! Я твоя! Возьми меня. Разве я не хороша? Разве тебе не нравятся мои формы? Как мне удобно будет в твоем кармане!

Не мешкай, возьми меня, милый! Или тебе больше по душе моя сестра Джозефина? Хочешь познакомиться с ней — переверни страницу».

Нам показали рекламные проспекты крупнейшей компании по продаже оружия — «Интернэшнл Армамент корпорейшн», или сокращенно «Интерармко», главные склады которой расположены в Александрии (это пригород столицы США) и в Лос-Анджелесе. «Вы можете приобрести у нас не только пистолеты, автоматы, пулеметы, но и артиллерийские орудия, — говорилось в одном из проспектов. — Если же хотите купить танки или самолеты, позвоните нашему клерку. Противотанковые ружья второй мировой войны стоят 99 долларов 95 центов за штуку». Цены на танки не были указаны.

По мнению лейтенанта Хевеленда, в карманах американцев, в дамских сумочках, в ящиках письменных столов, в тайниках хранится не менее четырехсот миллионов единиц оружия — от мелкокалиберных браунингов до противотанковых пушек второй мировой войны. Это почти по две единицы оружия на каждого американца, включая грудных детей. Такого нет ни в одной стране мира.

Один рекорд влечет за собой другой: ни одна страна мира, кроме Америки, не может похвастать тем, что с начала нынешнего века от огнестрельного оружия в мирное время пало свыше восьмисот тысяч ее граждан. Это больше, чем во всех войнах, вместе взятых, которые когда-либо вели США.