Жюль Верн - Болид

И сказал, закончив подсчеты на уголке газеты:

— Пришлось бы примерно по двадцать одной тысяче франков [96] Золотое содержание франка в конце XIX в. составляло примерно 0,29 г чистого золота. на каждого…

— Двадцать одна тысяча франков! — закричала старая служанка, всплеснув руками. — Тогда все стали бы богатыми!

— Думаю, скорее все стали бы бедными! — возразил судья Прот. — Ведь обесценившееся золото не имеет ценности. Оно стоило бы столько же, сколько песчинки на пляже! А если допустить, что оно сохранило бы ценность, сколько бы народу пропило, проело, вмиг промотало свою двадцать одну тысячу франков и вновь превратилось бы в нищих!

И, высказав свое мнение о бездумных сторонниках раздела имущества как Старого, так и Нового Света, философ Прот отправился поливать цветы.

Возможно, вы заметили, что мистер Джон Прот чаще бывал в саду, нежели в конторе мирового судьи. И это обстоятельство свидетельствовало в пользу жителей Уэйстона, по характеру не склонных к судебным тяжбам. Конечно, время от времени случалось, что мистеру Проту приходилось разбирать какое-нибудь серьезное дело. И он судил, опираясь на здравый смысл и справедливость. Не пройдет и двух суток, как дело такого рода привлечет в зал его суда множество любопытных.

Тем временем продолжала стоять прекрасная погода. Казалось, стрелки анероидов [97] Анероид — прибор для измерения атмосферного давления; металлический барометр. окончательно застыли на отметке в 777 миллиметров ртутного столба. Днем и ночью небо оставалось ясным. По утрам и вечерам появлялась легкая дымка, рассеивавшаяся сразу же после восхода и заката солнца. Поэтому, к величайшему удовлетворению астрономов, им было очень легко вести наблюдения.

Верхом их желаний было точное установление размеров ядра астероида. Но из-за сверкающей оболочки слишком трудно было определить его контуры. Это не удавалось даже самым совершенным приборам.

Правда, около 2 часов 45 минут в ночь с 27 на 28 мая мистер Дин Форсайт решил, что сумел установить сферическую форму ядра. На мгновение сияние ослабло, позволяя глазу различить ослепительный золотой шар.

— Омикрон?

— Хозяин?

— Смотри… Смотри!

Омикрон прильнул правым глазом к окуляру зрительной трубы.

— Неужели ты его не видишь?.. — начал мистер Форсайт.

— Ядро?..

— Да… Мне кажется…

— Мне тоже!

— А! На этот раз мы его поймали!

— Ой! — закричал Омикрон. — Его больше не видно!

— Не важно! Я его видел! У меня есть шанс… Завтра же на рассвете надо послать сообщение в обсерваторию Питтсбурга, чтобы поделиться сделанным открытием. И на сей раз этот негодяй доктор не сможет оспорить его у меня!

Нет никаких сомнений, что твердое тело метеора предстало глазам мистера Форсайта и еще в течение нескольких минут взору Омикрона в форме сферы. Но почему бы ее не заметить и доктору Хадлсону? Ведь в ту ночь он следил за полетом болида от момента его появления на северо-восточном горизонте вплоть до исчезновения на юго-западном… А ежели так, то и ему в голову пришла мысль отправить телеграмму в обсерваторию Цинциннати. Значит, у соперников появится новый повод для спора!

К счастью, подобной опасности удалось избежать, поскольку точно такое же открытие было сделано в другом месте и в условиях, предоставлявших абсолютную гарантию. Впрочем, как мы увидим в дальнейшем, по сообщению одной из самых известных обсерваторий Соединенных Штатов, а именно Вашингтонской, в ту памятную ночь было не только замечено ядро болида, но и с поразительной точностью установлены его размеры.

Вот что прочли в утренних газетах мистер Дин Форсайт и мистер Стэнли Хадлсон, равно как и публика Старого и Нового Света:

Этой ночью в 2 часа 45 минут астрономические наблюдения, проводимые в обсерватории Вашингтона в чрезвычайно благоприятных условиях, позволили измерить ядро нового болида. Оно имеет сферическую форму, а длина его оси [98] Здесь под осью понимается диаметр. составляет ровно 50 метров.

Итак, пусть не сто метров, как предполагала «Ивнинг Уэйстон», но подавно и не десять, как предполагал «Стандард». Правда находилась как раз посредине между двумя гипотезами и могла бы удовлетворить самые честолюбивые вожделения, если бы метеор не был обречен вечно чертить траекторию над земным шаром.

И вот любители подсчетов принялись за работу, продолжавшуюся не слишком долго. Тысячи раз нетерпеливые руки выводили формулу

где V означало объем сферы, я равнялось 3,1416, а D было диаметром. Расчеты выдали следующие результаты:

— диаметр сферы болида — 50 метров;

— вес означенной золотой сферы — 1 260 436 тонн;

— стоимость означенной сферы — 3907 миллиардов франков.

Как видим, хотя это были не указанные «Ивнинг Уэйстон» 31 000 миллиардов, которые составила бы стоимость ядра диаметром 100 метров, тем не менее болид оценивался в огромную сумму. А если бы эту сумму поделили между полутора миллиардами жителей планеты, то каждый бы получил свою долю в 2650 франков.

Когда мистер Форсайт узнал о стоимости своего болида, он закричал:

— Я, я его открыл, а не этот мошенник из донжона! Он принадлежит мне. И если он упадет на землю, я разбогатею на три тысячи девятьсот семь миллиардов!

Но и доктор Хадлсон повторял, делая угрожающий жест в сторону башни:

— Это мое имущество! Это моя собственность! В пространстве вращается наследство моих детей. И если оно упадет на нашу землю, то станет моей законной собственностью, а я стану три тысячи девятьсот семь раз миллиардером!

Совершенно очевидно, что Вандербильты, Асторы, Рокфеллеры, Пирпонты-Морганы, Макеи, Гулды и прочие американские финансисты, не говоря уже о Ротшильдах, стали бы мелкими рантье по сравнению с доктором Хадлсоном и мистером Дином Форсайтом!

Вот до чего докатились оба противника! И если они не сошли с ума, то только потому, что головы прочно держались у них на плечах.

Фрэнсис Гордон и миссис Хадлсон прекрасно понимали, к чему клонят его дядя и ее супруг. Но что они могли сделать? Как могли остановить их скольжение вниз? Было просто немыслимо спокойно говорить с ними даже не о злосчастном болиде, нет, даже о запланированной свадьбе, которая должна была состояться через три дня. Казалось, астрономы-любители забыли обо всем, вернее, думали только о своем соперничестве, к сожалению, еще больше разжигаемом городскими газетами. Новый вопрос о Капулетти и Монтекки разделил виргинский Уэйстон, как некогда итальянскую Верону. Газетные статьи, обычно вполне миролюбивые, пылали неистовством. Каждый день в дело вмешивались какие-нибудь подозрительные личности. Эти статьи могли бы привести к дуэли и более общительных людей. Не хватало только, чтобы пролилась кровь из-за метеора, который так жестоко и бесцеремонно разбудил человеческие страсти!