Владимир Обручев - Золотоискатели в пустыне

— Что это? Вчера было много, сегодня нет ничего. Куда девалось мое золото? — растерянно сказал он.

Мафу схватился руками за голову и стал качаться взад и вперед, бормоча проклятия и жалобы, причитая над остатками богатства. Наконец, он пришел в себя и стал обдумывать свою беду. Не горные ли демоны взяли его золото? Вдруг взгляд его остановился на одном из кусков кварца, на котором виднелось странное грязно-желтое пятно. Мафу схватил кусок, поднес к лампе, потрогал пятно пальцем, потом подержал над огнем; оно стало таять и стекать.

— Вор, вор был здесь и унес богатую руду. У горных демонов нет сальных свечей. Воры шарят с ними по забоям!..

Это открытие привело рудокопа в ярость. Перед горными демонами он был бессилен; они дали богатство, они могли и взять назад, и Мафу оставалось только жаловаться на судьбу. Но раз похитителем был человек, это меняло дело. Его можно было настигнуть, отнять покражу, наказать.

«Это, наверно, тот же негодяй Цзинь Тай, которого мы поймали здесь, — решил Мафу. — Как жаль, что я не убил его прошлый раз или не сломал ему ногу, чтобы он не мог лазить по чужим шахтам! Где его теперь найдешь? Джаир большой, дорог много, поселков тоже, а я и дорог не знаю! Если бы у меня была хорошая собака, которая умеет итти по следу, как у настоящих охотников! Ой, не говорил ли Ли Ю, когда ужинал у нас мясом надзирателева ишака, что у него есть собачка, которая умеет выслеживать? Она же привела его по следам волков к ишаку. Только вор не оставил здесь ничего своего, а следы его я затоптал! Не поможет ли кирка, которую мы у него отняли в тот раз? Но мы сами работали ею после!»

Мафу задумался. Вдруг взгляд его опять упал на кусок руды с грязножелтым пятном, наполовину растекшимся. Широкая улыбка озарила лицо рудокопа. «Обувь этого негодяя наверно вся запачкана свечным салом. И сам он пропитан этим запахом. Если собака умная, она найдет след».

Мафу схватил закапанный салом кусок руды, взял лампу и проворно вылез из шахты. На дворике он наткнулся на мальчиков, которые поспешно спрятали что-то за спину при его появлении. Но он второпях не обратил внимания на их смущение, прошел в фанзу, забрал там чайник, несколько горстей сухарей, головки лука, сложил все это в мешок, который закинул за плечи, а к поясу подцепил свой монгольский нож.

«Ружье не возьму, легче итти, — подумал он, — а с этим негодяем я и ножом справлюсь».

Выйдя из фанзы, он сказал мальчикам, которые успели уже припрятать трубку и табак и оправиться от смущения:

— Вот что, нахалы! Я должен сходить кое-куда, довольно далеко. Караульте мясо, к ужину сварите брюшину. Если я вечером не вернусь, — ложитесь спать, я могу притти ночью или рано утром. На ночь мясо соберите и снесите в шахту.

С этими словами он сдернул с веревки несколько кусков подсохшего уже мяса, сунул их в мешок и крупными шагами направился к выходу. Мальчики в недоумении смотрели ему вслед.

Мафу быстро дошел до мельницы и через ограду заглянул во двор. Уже издали визг и скрип кварца давали знать, что жернова работают, следовательно, Ли Ю был тут. Действительно, он стоял близ ограды, похлопывая бичом и понукая ишаков. Какой-то рудокоп подбрасывал лопатой руду, а другой дробил ее в углу дворика.

— Ли Ю, приятель! — окликнул Мафу погонщика через ограду.

Ли Ю оглянулся и подошел ближе.

— Как поживаешь? Кушал ли уже? — произнес он обычное китайское приветствие, — Как же, кушал всласть! — ответил Мафу. — Сегодня я был на охоте и добыл архара. Ты приходи ужинать, будет брюшина.

— Счастливец! Приду непременно. Давно уже не ел я такого лакомого блюда.

— А пока вот что, Ли Ю, дай мне свою собаку до ночи.

— Зачем? Опять на охоту пойдешь, что ли? Разлакомился, видно.

— Нет, вот в чем дело, — сказал Мафу, понижая голос, хотя визг жерновов и так делал их разговор неслышным для посторонних. — Пока мы были на охоте, в нашу фанзу залез вор, унес две кирки, мешок с крупой, одеяло Лю Пи. Вот я хочу при помощи собаки догнать его.

— Ишь ты, какое дело! Не знаю, сумеет ли только моя собака выследить, особенно конного: все лошади имеют одинаковый запах.

— Нет, он был пеший, по следам видно. Пойдет собака по следу — хорошо, нет — ничего не поделаешь.

— Ладно, сейчас приведу. Подожди у ворот.

Ли Ю пошел в конюшню и скоро привел к воротам небольшую калмыцкую собаку, похожую на лисицу, с пушистым хвостом, острой мордочкой и острыми ушами. От ее ошейника шла веревка.

— Получай, только не отпускай на свободу, а то убежит домой, — сказал он, передавая веревку Мафу. — Ну, счастливого пути! Ишаки, твари, уже стали.

Он побежал к упряжке, а Мафу повел собаку назад к своей фанзе, так как, выйдя со двора, сейчас же заметил след двух ног в соломенных сандалиях, вдавившийся в пыль у ограды; здесь вор, очевидно, спрыгнул на землю с тяжелой ношей. Подведя собаку, Мафу дал ей сначала понюхать кварц, закапанный салом, а потом показал ей след. Она обнюхала его и сразу повела, повизгивая от рвения. На каменистой почве пустыни видимый след исчез, но собака уверенно шла вперед. Вор пересек улицу и пошел по пустырям и брошенным, отработанным отводам, огибая с юга рудничный поселок. В одном месте он, очевидно, отдыхал лежа, так как собака привела в угол старого дворика, а затем потянула дальше; на куче песку и пыли, наметенной хый-фыном в этом углу, ясно виднелся отпечаток лежавшего тела и грубой ткани мешка.

— Целый мешок руды набрал, негодяй! — проворчал Мафу. — Цзиней [18] 1 Цзинь равен 500 граммам. 50–60 наверно унес. Ну, тем лучше, — с такой ношей далеко не уйдешь.

Скоро поселок остался позади, и след вывел на большую дорогу, шедшую из Чий Чу к речке Ангырты на запад и далее к речке Дарбуты.

«Так и есть! — подумал Мафу. — Понес к речке промывать. Погоди у меня!».

Собака рвала веревку из рук, и Мафу чуть не бежал вслед за ней. Близился вечер; солнце уже спускалось к вершинам острых Дарбутинских гор.

«До Ангырты считают 10–12 ли, — думал Мафу. — Таким ходом мы с тобой, собачка, еще засветло будем на речке. А негодяй, наверно, далеко отошел от дороги, залез поблизости в кусты. Тут мы его и накроем».

Собака бежала не останавливаясь. Местами, где на дороге было немного пыли, след сандалий виднелся отчетливо, местами же был затерт другими следами. На половине дороги встретили их два калмыка верхами.

— Здорово, джангуйда [19] Джангуйда — хозяин. ! — крикнул один из них. — Куда торопишься с собачкой?

— Добрый вечер, приятель! — ответил Мафу. — По следу вора иду. Не видали ли китайца с мешком на спине?

— Нет, не видали. А что он украл?

Но Мафу не был расположен терять время на разговоры. Собака немилосердно тянула его вперед, и он крикнул, удаляясь:

— Вещи у меня украл в Чий Чу.