Владимир Обручев - Золотоискатели в пустыне

— Теперь осторожнее, — сказал Хун. — Они, верно, сейчас за этим холмом. Я пойду вперед, а ты немного отстань.

Подражая приемам Мафу, мальчик согнулся и почти пополз вверх по склону; не доходя вершины, он даже лег и пополз на животе. На вершине он замер, обозревая открывшуюся перед ним котловину. Но антилоп нигде не было видно.

Поманив рукою Пао, ожидавшего ниже на склоне, Хун встал, спустился в котловину, не теряя следов, и на следующем холме повторил тот же прием… и с таким же результатом. То же было и на двух других холмах. Только с пятого он увидел, наконец, антилоп, которые остановились в небольшой котловине и опять паслись.

Хун отполз немного назад, приготовил ружье и, готовый к выстрелу, стал ползком подниматься наверх. Достигнув гребня, он прицелился в ближайшую антилопу и нажал пальцем на собачку. Грянул выстрел, и молодой охот-пик с жалобным криком упал навзничь, а ружье, взмахнув сошками в воздухе, перелетело через его голову и покатилось по щебню.

Пао, оставшийся в двадцати шагах позади, испустил вопль, полагая, что его товарищ убит.

— Ой, Хун, ой, ой, Хун!

Но Хун вдруг вскочил, бросился на гребень и исчез. Пао побежал за ним и с гребня увидел, что тот ходит по котловине, разглядывая землю.

— Я подумал, что ружье застрелило тебя, — сказал Пао, подбегая к товарищу.

— Ружье стреляет вперед, а не назад, — ответил Хун. — Оно только ударило меня в плечо, и я упал.

Мальчик не имел понятия об отдаче при выстреле и не прижал приклада к плечу, почему и получил очень чувствительный удар.

— Ты не подстрелил хуан-янга?

— Не знаю, может и попал. Только незаметно, куда бежало раненое животное.

Они долго ходили взад и вперед, ища следов крови, но не нашли ничего.

— А где ружье? — спохватился Пао.

— Ой, я его оставил там на вершине, — пробормотал сконфуженно Хун.

Вокруг котловины поднималось несколько холмов, похожих друг на друга, как близнецы, и мальчики не могли теперь вспомнить, с какой стороны они спустились вниз. Пришлось забираться по очереди на каждый холм, пока на склоне одного из них не наткнулись на ружье, лежавшее сошками вверх среди щебня.

Хун поднял его, осмотрел и сказал:

— Как будто не сломалось. Нужно опять зарядить, чтобы быть наготове.

Пао присел на щебень, поглядел кругом и сказал:

— До заката остается один только час, Хун. Идем домой, а то мы не успеем приготовить ужин для Мафу.

Пока Хун заряжал ружье, Пао достал из корзины флягу с водой, напился, потом стал жевать сухари, поглядывая с недоумением на солнце, которое стало совершенно красным.

— Слушай, ночью, кажется, будет хый-фын.

— Да, похоже на то, — сказал Хун, в свою очередь посмотрев на солнце.

— А в какую сторону нам теперь нужно итти?

— Конечно, туда, где видны горы Кату. Наша долина у подножия их.

— А где же Кату, я что-то не вижу.

— Ах, ты… — сердито начал Хун, но внезапно оборвал и с недоумением обвел взглядом горизонт. Зубчатая стена Кату, которую видно было с любого высокого холма этой местности, исчезла.

— Это пыль скрыла горы, как всегда бывает перед хый-фыном, — задумчиво проговорил он.

— Что же мы теперь будем делать? — со слезами в голосе воскликнул Пао. — Как мы попадем домой, если Кату не покажет дорогу?

— Ну, уже разнюнился, плакса! — прикрикнул на него Хун, хотя в его душу тоже закралась тревога. — Мы пойдем в сторону заката; солнце летом садится левее Кату.

Он не был в этом вполне уверен; во время преследования хуан-янгов солнце светило то в спину, то в бок, то в лицо. Кату был более надежным маяком; по положению хорошо знакомых им вершин и ущелий его они уже не раз ориентировались при возвращении домой из экскурсий за топливом.

Утолив слегка голод и жажду, мальчики скорым шагом, несмотря на усталость, направились на запад, прямо в сторону солнца, которое становилось все краснее по мере того, как спускалось за пыльную завесу. Но скоро оно уже чуть светило и, наконец, исчезло, не достигнув гребня высокого Джаира.

Держаться направления той точки неба, где скрылось солнце, оказалось очень трудно. Холмы так походили один на другой, ложбины и долины между ними так часто изгибались, ветвились, опять соединялись, что итти прямо было совершенно невозможно. Мальчики шли между холмами, отклоняясь постепенно то в одну, то в другую сторону. Кроме того, они сразу взяли неверное направление, так как из дома шли на юго-восток, а во время преследования хуан-янгов уклонились на юг, теперь же по солнцу выбрали путь на запад и потому двигались параллельно окраине холмов и долине Чий Чу. Хотя они приближались к дому, но должны были пройти мимо него на значительном расстоянии.

Так прошло больше часа. Стало смеркаться. Хун все чаще поглядывал на небо, начинавшее уже принимать фиолетовый оттенок. Пао угрюмо молчал, с трудом передвигая ноги. Наконец, он не выдержал.

— Я не могу больше итти, Хун, я ужасно устал.

— Ну, присядь, а я сбегаю на вершину и посмотрю, не видно ли нашу долину.

Пао опустился на щебень возле ружья, снятого Хуном, и сразу заснул. Хун стал взбираться на соседний холм в надежде, что с его вершины увидит впереди долину Чий Чу и ряды серых фанз рудничного поселка. Он тоже сильно устал и с трудом доплелся до вершины. Но ни долины, ни поселка не было видно. До серого, пыльного горизонта продолжались те же холмы, точно внезапно застывшие волны унылого черного моря. Хун посмотрел вправо и влево, оглянулся назад — везде одно и то же. Кое-где удручающее однообразие мрачных горбов нарушалось несколько более высокой, но такой же черной и круглой вершиной.

«Мы заблудились», — со страхом подумал Хун. Но мальчик не потерял присутствия духа.

«Переночуем здесь, — решил он, спускаясь с вершины. — Вода и сухари у нас есть, сварим чай. Волков отгонит огонь, да и ружье у нас есть. А завтра видно будет Кату, и мы узнаем, куда итти».

Только мысль, что Мафу останется без ужина и обнаружит исчезновение ружья, несколько тревожила его.

Внизу он застал Пао крепко спящим, и никакие толчки и оклики не смогли его разбудить. Между тем нужно было использовать немногие минуты, оставшиеся до наступления темноты, чтоб набрать побольше топлива на ночь. И Хун, не теряя времени, принялся за дело. Котловина, в которой они остановились, оказалась довольно богатой кустами, и мальчик, не жалея рук, ломал и вырывал с корнем все, что могло служить пищей для огня, стаскивая охапки хвороста к тому месту, где безмятежно спал Пао. При этом он отдал предпочтение окраинам котловины, считая, что кусты, ближайшие к месту ночлега, можно будет ломать и позже, при свете костра.

К тому времени, когда совершенно стемнело, возле Пао вздымалась уже целая копна топлива. Хун достал огниво, высек огонь и развел небольшой костер, затем выбрал из кучи хвороста прут покрепче, воткнул его одним концом в землю, на. другой повесил чайник, а середину подпер развилистым сучком. Достав сухари и кусок вяленого мяса из корзины, он уселся возле огня в ожидании, когда закипит вода в чайнике.