Владимир Обручев - Золотоискатели в пустыне

Через четверть часа явились пастухи, к счастью, в этот день немного запоздавшие. Им сейчас же рассказали, какой опасности они избежали.

— Мы узнали, — сказал лое, — что дунгане отступают перед китайским войском и калмыками.

— Поэтому и сегодня, и завтра может повториться наезд к нам, — заметил Мафу, — и пастухи должны, возвращаясь домой, посылать разведчика вперед, чтобы убедиться, что никого нет во дворе.

— Теперь нам нельзя итти дальше на юг, пока дунгане не пойдут обратно, — заявил лое. — Не лучше ли перекочевать на несколько дней к пескам подальше от дороги?

— Там нет воды, — сказал Мафу.

— Вчера я заметил у самых песков еще одну заимку, — заявил Лю Пи. — В ней, может быть, есть колодец.

— Это было бы хорошо. Пусть Хун сегодня осмотрит ее, и, если там есть вода и ограда в исправности, мы можем завтра перекочевать, — предложил Мафу.

Наскоро пообедав, лое и Хун угнали животных, а Пао полез на наблюдательный пост. Через полчаса он прибежал с известием, что снова видны дунгане, человек пять-шесть. Опять беглецам пришлось запереться в убежище.

Пришельцы заехали во двор, остановились у колодца и стали поить лошадей. Один из них в поисках поживы зашел под навес и увидел запертую дверь. Он попробовал открыть ее, — она не поддалась.

— Эй, — крикнул он остальным, — тут какой-нибудь склад запертый, должно быть хлеб или солома осталась!

— Ну, посмотри, — ответили ему. — Нашим коням пригодится.

Укрывшиеся, услышав это, сначала растерялись, но Лю Пи быстро смекнул, что делать.

— Заткнем скорее окно, чтобы стало темно, а потом откроем засов и спрячемся за дверь. Он войдет и увидит, что здесь пусто.

Пао схватил одно из одеял. Лю Пи подсадил его к окну, — и в фанзе сразу стало темно. Затем все трое спрятались в углу за дверью и осторожно отодвинули засов. Дунганин в это время, не найдя дверной ручки, налег плечом, чтобы высадить дверь. Она сразу поддалась, и он кубарем покатился на пол.

— У, чорт! — выругался он, поднимаясь, — я думал, она заперта. Темно!

— И ничего нет, кроме пучка старой соломы, — прибавил он, пошарив в глубине и наткнувшись на солому, на которой раньше лежал Мафу.

Он сгреб ее в охапку и вышел на двор.

— Только это нашел? — раздался возглас у колодца. — Стоило стараться!

— Если бы было больше, мы бы, пожалуй, остались ночевать, — сказал другой.

Притаившись за дверью, рудокопы опять слышали разговор о наступлении китайских войск, о неудачных для дунган стычках с ними.

— Нам нужно убегать на Хобук, туда солдаты не пойдут через пустыню, — сказал один из приезжих.

Тревожное ожидание кончилось, дунгане вскочили на коней и ускакали.

Немного погодя прибежал запыхавшийся Хун.

— Я осмотрел заимку у песков, — заявил он, — она совсем исправна и колодец есть. Лое говорит, что можно было бы сейчас перекочевать, если хотите.

— Конечно! — обрадовался Лю Пи. — Сейчас опять были дунгане, а к ночи, наверно, приедут еще и уже останутся на ночлег.

Через четверть часа все четверо покинули заимку, спасавшую их целую неделю от осенних холодов и дождей и давшую Мафу возможность перенести болезнь. Теперь он шел, опираясь на Лю Пи, а мальчики гнали навьюченных ишаков. Пришлось пройти пять-шесть ли по полянам, рощам и кустам, которые совершенно скрывали новое убежище, отделяя его от большой дороги. По пути захватили лое, пасшего остальных животных, и Мафу мог взобраться на лошадь, так как уже устал.

Ферма на окраине песков имела обычный вид, но только двор и фанза были небольших размеров. В одном углу двора находилась отдельная загородка, внутри которой земля была густо усыпана овечьим пометом. Владелец фермы, очевидно, занимался разведением баранов. Фанза оказалась тесной, но уютной. Провалявшись целую неделю на холодной земле, беглецы обрадовались исправному кану, который на ночь можно было топить овечьим пометом, дающим сильный жар и мало дыму. Для животных нашелся крытый навес в углу между фанзой и оградой.

Ворота из ивовых прутьев с целой стеной колючих ветвей на гребне (очевидно, для защиты от волков), оказались достаточно прочными. Ночь великолепно провели на теплом кане.

Теперь не приходилось отгонять животных подальше на пастбище: они находили корм по соседству, а с дороги их не могли заметить.

Среди ближайших песчаных холмов повсюду во впадинах росли мелкая трава, песчаный овсец, верблюжья колючка, которыми лакомились ишаки.

— Вот только охотиться несколько дней нельзя, — заявил Мафу. — С большой дороги могут услышать выстрелы и приехать к нам.

— У мальчиков есть луки и стрелы, — напомнил лое. — Они могут вспомнить свою удачную охоту в Дарбуты.

— Лук и стрелы остались на той заимке, я совсем забыл о них, — сказал Хун.

— Завтра утром мы сбегаем туда и принесем их, — предложил Пао.

Рано утром мальчики побежали на первую заимку за своим охотничьим вооружением. Когда ограда была уже в виду, из ворот выехал большой отряд всадников, очевидно, ночевавших там. Хун и Пао быстро нырнули в кусты и выждали некоторое время, потом осторожно подкрались к воротам и заглянули во двор. Внутри не было никого. Ночлежники оставили ясные следы своего пребывания: обе двери в фанзу и чулан исчезли, очевидно, изрубленные на дрова. В чулане на полу еще тлела куча углей, показывая, что ночевали и здесь.

— Хорошо, что мы вчера ушли отсюда, — сказал Пао. — Они бы нас всех убили.

Едва успел Пао сказать это, как послышались топот, звяканье стремян, и в воротах появилось несколько всадников. Мальчики стояли в фанзе у дверей и едва успели отскочить в сторону.

— Вот мы и попались, — прошептал Пао в ужасе. Хун окинул взглядом фанзу, ища места, чтобы укрыться. Взор его упал на черневшее топочное отверстие под каном.

— Лезь скорее туда, а я за тобой!

Пао полез в топку, Хун вслед за ним.

Было так тесно, что лезли боком, кроме того, дунгане ночью топили, и топка еще не совсем остыла.

— Ой, я задыхаюсь, — пищал Пао, забравшийся за поворот дымового хода, головой вперед.

— Тсс… — прошептал Хун, поджавший ноги в самой топке.

В фанзу вошли два человека и уселись на краю кана; ноги одного из них приходились вблизи головы Хуна.

— Дай-ка табаку, — послышался голос, — покурим, здесь спокойно. Сегодня очень ветрено, и из трубки выдувает.

— На, бери! А тут, видно, кто-то ночевал, кан еще теплый.

— Наши, должно быть; у колодца и на дворе много конского помета.

Вошел третий и тоже присел покурить.

— Мой конь совсем устал, — заявил он. — Не знаю, дотянет ли до вечера. А нового раздобыть нельзя, все китайцы скрылись.

— В этом самом дворе, — сказал первый, — я двух китайцев прикончил и хотел бросить в колодец, да старший запретил: может быть, и нам еще вода понадобится, сказал.