Жюль Верн - Великолепная Ориноко

— Я полагаю, что мы не обязаны ни у кого спрашивать разрешения... — сказал старый солдат холодно-высокомерным тоном.

— Разумеется, ни у кого, — согласился господин Мигель, решив не обращать внимания на нелюбезность своего собеседника. — Но, узнав о цели вашего путешествия...

— Раз! — пробормотал сквозь зубы сержант, словно подсчитывая, сколько еще ему придется отвечать на вопросы любезнейшего географа.

— О том, каким образом ваш племянник намерен отправиться на поиски своего отца полковника де Кермора...

— Два! — произнес сержант Марсьяль.

— И, зная, что вы собираетесь плыть вверх по Ориноко до Сан-Фернандо...

— Три! — проворчал сержант.

— Я хотел спросить у вас, не будет ли удобнее и надежнее, поскольку мои коллеги и я направляемся туда же, совершить наше плавание от Кайкары до Сан-Фернандо в одной лодке...

Предложение господина Мигеля было настолько благоразумным, что не было никаких оснований его отвергнуть. Наняв пирогу необходимых размеров, шестеро путешественников совершили бы свое плавание в самых что ни на есть благоприятных условиях.

У сержанта Марсьяля не было никаких оснований отказываться, и тем не менее, даже не посоветовавшись с Жаном, он сухо ответил, как человек заранее принявший решение:

— Весьма польщен, сударь, весьма польщен! Ваше предложение, возможно, очень выгодно, но, увы! — неприемлемо... по крайней мере, для нас.

— Что же в нем неприемлемого? — спросил господин Мигель, очень удивленный такой оценкой своего предложения.

— Оно неприемлемо... потому что мы не можем его принять! — ответил сержант Марсьяль.

— Вероятно, у вас есть основания для такого ответа, господин сержант, — сказал господин Мигель, — но ведь я хотел, чтобы мы помогали друг другу, а потому я не заслужил столь оскорбительного отказа.

— Мне очень жаль... очень жаль, сударь, — ответил сержант Марсьяль, явно чувствовавший себя не слишком уверенно, — но я вынужден был ответить именно так.

— Отказ может быть облечен в соответствующую форму, и я, право же, не узнаю французскую вежливость...

— Сударь, — возразил сержант, начинавший уже терять терпение, — мне тут не до вежливости. Вы нам сделали предложение — у меня есть основания отклонить его без всяких объяснений. И если вы считаете себя оскорбленным...

Высокомерный тон господина Мигеля вывел из себя сержанта Марсьяля, отнюдь не склонного терпеливо сносить упреки. Жану пришлось вмешаться, чтобы загладить неучтивость старого солдата.

— Сударь, ради Бога, извините моего дядю... Он не хотел вас обидеть... Мы вам очень признательны за ваше любезное предложение и в иной ситуации были бы счастливы им воспользоваться... Но нам нужна собственная лодка, которой мы сможем располагать по своему усмотрению в зависимости от обстоятельств... так как не исключено, что сведения, собранные по дороге, заставят нас изменить маршрут, остановиться в том или ином селении... Одним словом, мы нуждаемся в свободе действий.

— Очень хорошо, господин де Кермор, — ответил господин Мигель, — мы ни в коей мере не хотим стеснять вас. И несмотря на излишнюю... сухость ответа вашего дяди...

— Ответа старого солдата! — сказал сержант Марсьяль.

— Согласен! И тем не менее, если мои друзья и я, если мы сможем быть вам чем-нибудь полезными во время путешествия...

— Мой дядя и я от души благодарим вам, сударь, и при необходимости, поверьте мне, мы без колебаний обратимся к вам за помощью.

— Слышите, господин сержант? — полушутя, полусерьезно спросил господин Мигель.

— Слышу, господин географ! — сердито ответил не желавший сдаваться сержант Марсьяль господину Мигелю, который, право же, был добрейшим и любезнейшим человеком.

Тогда господин Мигель дружески пожал руку Жану де Кермору, за что старый солдат готов был испепелить его взглядом.

Когда Жан и сержант остались одни, тот сказал:

— Ты видел, как я его принял, этого типа!..

— Ты его очень плохо принял, и ты не прав.

— Я не прав?

— Абсолютно!

— Так, по-твоему, надо было согласиться путешествовать в одной лодке с этими боливарцами?

— Нет, но отказаться надо было повежливее.

— Я не обязан быть вежливым с этим бестактным типом...

— Господин Мигель не сделал ничего бестактного, он был очень любезен, и его предложение стоило бы принять, если бы это было возможно. Но и отказываясь, тебе следовало бы поблагодарить его. Кто знает, быть может ему и его друзьям суждено облегчить нашу задачу благодаря тем связям, которые у них наверняка есть в Сан-Фернандо и которые могут помочь нам отыскать, тебе — твоего полковника, мой милый Марсьяль, а мне — моего отца...

— Так, значит, я не прав?

— Да, дядюшка.

— А ты прав?

— Да, дядюшка.

— Спасибо, племянничек!

Самые маленькие пироги, из тех что используются в среднем течении Ориноко, выдалбливаются из стволов больших деревьев, например качикамо. Самые большие делаются из хорошо подогнанных, закругленных по бокам досок, а спереди имеют форму высоко поднятого носа корабля. Эти лодки построены так надежно, что их без ущерба можно тащить волоком, когда на пути встречаются мели или непреодолимые пороги. Посередине пироги стоит мачта с квадратным парусом, который используется при попутном и слабом боковом ветре; нечто вроде лопатообразного весла заменяет руль.

Передняя открытая часть пироги от мачты до носа предназначена для экипажа, состоящего обычно из десяти индейцев, капитана и девяти матросов.

Задняя часть, от мачты до кормы, за исключением места для рулевого, имеет навес из пальмовых листьев, закрепленных на стволах бамбука. Под этим навесом расположено то, что можно назвать каютой. Тут есть койки — обычные циновки, положенные на травяную подстилку, — необходимая посуда, печка для приготовления пищи — дичи или рыбы. При помощи вертикально установленных циновок это помещение длиной пять-шесть метров (при общей длине лодки десять-одиннадцать метров) делится на несколько отдельных купе.

На Ориноко такие пироги называют фальками. При попутном ветре они идут под парусом. Передвигаются они, правда, не слишком быстро — мешает довольно сильное встречное течение между многочисленными островами, которыми усеяна река. Если ветра нет, то приходится идти по середине реки, отталкиваясь багром, либо тащить пирогу бечевой вдоль берега.

Багор — это раздвоенный шест, которым, стоя на носу лодки, отталкиваются матросы, и крепкая бамбуковая палка с крючком, которым капитан орудует, стоя на корме. Бечева — это стометровый канат, сплетенный из очень эластичных волокон пальмы чикичики и такой легкий, что не тонет. Его вытаскивают на берег, закрепляют за ствол дерева, а затем, выбирая канат, подтягивают лодку. Обычно для передвижения с помощью бечевы используется маленькая лодка, по-индейски куриара.