Жюль Верн - Великолепная Ориноко

Отец Эсперанте и брат Анхелос вышли из Сан-Фернандо на двух пирогах. Они везли с собой все необходимое, чтобы обосноваться на новом месте. Остальное имущество должно было им доставляться постепенно, в зависимости от потребностей их маленькой колонии.

Пироги шли вверх по течению, делая остановки в больших деревнях и ранчо, и наконец добрались до Рио-Торрида.

Много опасностей, неудач и разочарований пережили миссионеры, прежде чем щедрость, доброта и великодушие отца Эсперанте одержали верх над недоверчивостью индейцев. На карте появилась деревня, которую, в память о своей дочери Хуане, миссионер назвал Санта-Хуана.

Прошло четырнадцать лет. Миссия процветала. Казалось, что связи отца Эсперанте с его мучительным прошлым оборваны навсегда, когда произошли описанные выше события.

Услышав слова сержанта Марсьяля, полковник сжал Жанну в своих объятиях, и слезы отца, упавшие на лоб девушки, были для нее словно вторым крещением. В нескольких словах она рассказала ему о своем спасении во зремя кораблекрушения, о жизни в семействе Эредиа в Гадание, о возвращении во Францию, о годах, проведенных в Шантене, о решении, принятом после того как они узнали о письме полковника нотариусу из Сан-Фернандо, об отъезде в Венесуэлу под именем Жана, путешествии по Ориноко, нападении Альфаниса и кива у брода Фраскаэс и, наконец, о чудесном освобождении.

Отец и дочь вернулись к повозке, где лежал сержант Марсьяль. Старый солдат чувствовал себя воскресшим. По его улыбающемуся лицу текли слезы.

— Мой полковник... мой полковник! Теперь, когда Жанна нашла своего отца, я могу умереть, — повторял он.

— Я тебе запрещаю умирать! — воскликнул полковник.

— Ну, раз вы запрещаете...

— Мы вылечим тебя... обязательно.

— Раз вы так говорите, значит, я не умру!

— Но тебе нужен покой...

— О, теперь я совсем спокоен! Я чувствую, что у меня закрываются глаза... теперь сон пойдет мне на пользу.

— Спи, мой старый друг, спи! Мы скоро вернемся в Санта-Хуану... Дорога не утомит тебя, через несколько дней ты будешь на ногах.

Полковник де Кермор наклонился и поцеловал в лоб своего старого друга. Сержант Марсьяль заснул с улыбкой на губах.

— Отец, мы спасем его! — воскликнула Жанна.

— Конечно... Жанна, дорогая... Господь поможет нам! — ответил миссионер.

Впрочем, Жермен Патерн и полковник уже осмотрели рану сержанта Марсьяля и нашли, что она не должна иметь роковых последствий. Альфанис ранил сержанта, когда тот в ярости бросился на него.

— Я думаю, месье Эллок, — сказал отец Эсперанте, — что сегодня и мои славные индейцы, и ваши спутники нуждаются в отдыхе. А завтра мы отправимся в миссию. Гомо проведет нас самой короткой дорогой.

— Нашим спасением, — сказала Жанна, — мы обязаны этому храброму мальчику.

— Я знаю, — ответил отец Эсперанте. — Иди сюда, Гомо, — позвал он, — дай я тебя поцелую за всех, кого ты спас.

Жанна тоже поцеловала мальчика, который, растерявшись, продолжал называть ее «мой друг Жан».

Поскольку Жанна по-прежнему была в мужской одежде, то полковник поинтересовался, известно ли ее спутникам, что «месье Жан» на самом деле — мадемуазель де Кермор, и получил утвердительный ответ. Полковник благодарно пожал руку Жаку Эллоку, Жермену Патерну и капитанам пирог Вальдесу и Парчалю, чье мужество и мастерство позволили путешественникам преодолеть этот тяжелый маршрут.

— Отец, — сказал Жанна, — я должна рассказать вам все, чем я обязана моим соотечественникам, перед которыми я в неоплатном долгу.

— Мадемуазель, — взмолился Жак Эллок, — ради Бога... я ничего не сделал!

— Позвольте мне сказать, месье Эллок...

— Только, пожалуйста, мадемуазель де Кермор, говорите о Жаке, а не обо мне, — смеясь, воскликнул Жермен Патерн, — потому что я совершенно не заслуживаю...

— Я обязана вам обоим, друзья мои, — ответила Жанна, — обоим, отец! Если месье Эллок спас мне жизнь...

— Вы спасли жизнь моей дочери! — воскликнул полковник де Кермор.

Жаку пришлось выслушать рассказ Жанны о том, как во время урагана она оказалась за бортом и как Жак спас ее от смерти.

— Но, отец, месье Эллок не только спас мне жизнь, он сделал больше... Он вместе с месье Патерном присоединился к нашим поискам.

— Оставьте, мадемуазель, — запротестовал Жермен, — мы ведь и так собирались идти к верховьям Ориноко. Это было поручение министра народного образования.

— Нет, месье Жермен, — улыбаясь, ответила Жанна, — вы должны были остановиться в Сан-Фернандо, и если вы отправились в Санта-Хуану...

— То потому, что это был наш долг! — прервал ее Жак Эллок.

Само собой разумеется, что позднее полковник узнал обо всех подробностях этого полного приключений путешествия. Но он и так догадался, несмотря на внешнюю сдержанность Жака Эллока, какие чувства переполняли сердце его дочери...

Пока Жанна де Кермор, Жак Эллок, Жермен Патерн и полковник беседовали, Парчаль и Вальдес готовили лагерь для ночевки. Матросы унесли в лес тела убитых. Жермен Патерн сделал перевязку раненым гуахибо. Из повозок выгрузили провизию, развели костры, а Жак Эллок и Жермен Патерн в сопровождении полковника отправились к пирогам. К счастью, кива их не тронули, Так как Альфанис собирался использовать их, чтобы уйти на запад, когда вода в реке поднимется.

— Слава Богу, эти негодяи не тронули мои коллекции! — воскликнул Жермен Патерн. — Как бы я без них вернулся в Европу! Сделать столько снимков и не привезти ни одного! Я бы просто не осмелился показаться на глаза министру народного образования!

Можно себе представить, как счастливы были пассажиры «Гальинеты» и «Мориче», убедившись, что все их походное снаряжение осталось в неприкосновенности, и подобрав на поляне оружие, похищенное у них бандитами.

Теперь можно было спокойно оставить пироги в устье Рио-Торрида под присмотром матросов, а когда настанет час отъезда — по крайней мере для «Мориче», — то Жаку Эллоку и Жермену Патерну нужно будет всего лишь подняться на борт.

Но пока об отъезде не было и речи. Отец Эсперанте готовился отвезти в Санта-Хуану свою дочь Жанну, сержанта Марсьяля, юного Гомо и индейцев. Само собой разумеется, Жак Эллок и Жермен Патерн не могли отказаться провести несколько дней или даже несколько недель в доме своего соотечественника.

И они согласились.

— Это совершенно необходимо, — заявил Жермен Патерн своему другу. — Разве мы можем вернуться в Европу, не побывав в Санта-Хуане? Я бы просто не смог посмотреть в глаза министру народного образования... И ты тоже, Жак!

— И я тоже, Жермен.

— Еще бы!

Еду приготовили из имевшихся на пироге и принесенных из деревни припасов. Потом все собрались за общей трапезой, в которой только сержант Марсьяль не мог принять участия. Но он был так счастлив, что нашел своего полковника, пусть даже в облачении отца Эсперанте! А что до полученной раны, здоровый воздух Санта-Хуаны в несколько дней поставит его на ноги — в этом сержант не сомневался.