Генри Мортон - Рим. Прогулки по Вечному городу

Бедный старик прожил пять месяцев в голой келье, которую построили для него в папском дворце. Он подписывал все, что бы перед ним ни положили, и выполнял все, что ему скажут. В отличие от многих святых, способных за версту определить нечестного человека, бедный Селестин V так плохо знал этот мир, что не понимал окружавших его людей и мотивов их поступков. Он все время молился, скучал по своей пещере в горах, по звездам. Говорят, подлый кардинал Гаэтани, ставший следующим папой, Бонифацием VIII, провел в келью папы специальную трубу, и в тишине ночи, шепотом, как будто это был голос с небес, убеждал Селестина отречься от тиары. Тот так и сделал и стал одним из шести пап, которые отреклись.

Старик с радостью снял с себя пурпурные одежды и облачился в свое одеяние отшельника. Но ему не долго дали спокойно жить в его пещере. Люди падали перед ним на колени и умоляли снова стать папой. Есть что-то бесконечно трогательное в этой жажде увидеть, что святой изгоняет торгующих из храма. Совершенно невозможно было оставить без присмотра освященного папу, которого все числили святым. Он кротко предал себя в руки посланцев нового папы, и когда ему сказали, что, отказавшись от тиары, придется отказаться и от свободы, склонил голову и смирился с тем, что проведет остаток дней в мрачной крепости на вершине холма. Неисповедимы пути Господни, и много хорошего было сделано руками плохих пап, в то время как избрание на этот пост простого раннего христианина, который мог бы явиться из катакомб, если бы не явился из пещеры, не смягчило дикие нравы того времени. Но Церковь, невзирая на все свои прегрешения, не забыла его, и через десять лет после смерти Селестин был причислен к лику святых.

В другой части собора я видел гробницу великого папы, Иннокентия III, которого называли августом папства, человека, известного не только своей ученостью, мудростью, железной волей и блестящей карьерой, но также тем, что он занял Святой Престол в возрасте тридцати семи лет. Он был тем самым папой, который отлучил от церкви короля Якова и применил к Англии интердикт.

Молодой папа всегда был редким явлением, а со времен Возрождения и по сию пору — почти невозможным. Таким образом, папство — самый замечательный в истории пример старости у власти. Большинство понтификов избиралось в том возрасте, в котором королю следовало уже подумывать об отречении от престола, тем не менее живительный эффект престола Святого Петра хорошо известен. Часто едва способный передвигаться старик оживал в тот момент, когда тиара касалась его лба. Хороший пример — Павел III, шестидесятивосьмилетний кардинал Фарнезе, согнутый пополам старик, который, казалось, уже одной ногой в могиле. После избрания папой он распрямился и правил еще пятнадцать лет!

В старину кандидат, которого можно было считать creatura papabile, то есть потенциальным папой, обычно был человеком за шестьдесят, добрым по характеру, не обремененным многочисленными родственными связями и к тому же приемлемым для европейских монархов. У человека, имевшего много врагов в священной коллегии, шансов не было. Его духовные достоинства не имели значения: это уж была забота Церкви.

Ни одно обыкновенное государство не выдержало бы серии кратковременных правлений, которые для папства считались нормой. До сих пор смерть папы может означать опалу для всех высокопоставленных государственных чиновников, а также для нунциев и послов в зарубежных странах. Пока не будет избран новый папа, Церковью управляет священная коллегия. В прежние времена период междуцарствия всегда был в Риме временем террора. Двери тюрем открывались, действие законов приостанавливалось, знать натягивала цепи поперек улиц, вооруженные наемники сводили старые счеты своих хозяев — в общем, все было вверх дном.

Ни дня не проходило, — пишет Джироламо Джильи, — без драк, убийств, засад. Многих мужчин и женщин находили убитыми в разных концах города; то и дело обнаруживали обезглавленные трупы, другие, тоже обезглавленные, вылавливали из Тибра; грабители по ночам вламывались в дома, распахивали настежь двери, насиловали и иногда убивали женщин; многих девушек обесчестили и силой увели из дома.

Сегодня, как и встарь, конклав снимает свои красные одежды и надевает пурпурные, когда умирает папа, а при его смерти непременно должно присутствовать множество свидетелей, как это было принято в далекие времена. Как только папа испускает дух, зовут кардинала камерария при папском дворе. Опустившись на колени, камерарий исполняет древний римский обряд conclamatio, то есть называет усопшего по имени — не по имени, которое он получил, став папой, но по тому, которое он получил при крещении. В прежние времена было принято ударить умершего папу трижды по лбу серебряным молоточком. Папское «Кольцо Рыбака» с печатью снимают с его пальца и ломают. Тогда в Риме начинают бить в колокола, и это первое оповещение о том, что папа умер.

После замысловатой церемонии похорон Рим думает только об избрании нового папы. Возможно, не всем известно, что любой взрослый католик, даже если он не духовного звания, может быть выбран папой, хотя с конца XIV века выбирали только кардиналов, а с начала XVI века — только итальянцев. В тех редких случаях в прошлом, когда избирался кардинал мирянин, его незамедлительно посвящали в римские епископы. Гораздо больше пап выбрали в Латеране, чем в Ватикане, патриархия была занята папами десять веков, в то время как Ватикан служил им жилищем всего лишь половину этого срока.

Когда из Латеранского собора Святого Иоанна я перешел в его монастырь, я как будто вернулся на много веков назад. Мне показалось, что я уже не в Риме, а в Англии или во Франции XIII века. Я оказался в обычном бенедиктинском монастыре, но странно: он сверкал каким-то византийским блеском. Изогнутые колонны и арки были покрыты красной, зеленой и золотой мозаикой. Это очень впечатляюще смотрелось на римском солнце, хотя, наверно, выглядело бы несколько аляповатым в Йоркшире.

Монастырь появился в XIII веке, когда несколько семей резчиков по камню, самым известным из которых были Космати и Васселлетти, искали в римских руинах подходящие цветные куски мрамора, особенно редкий зеленый и красный порфир. Они резали найденные камни на квадратные и круглые пластины, из которых составляли великое множество геометрических рисунков, положив тем самым начало стилю церковной архитектуры, который стал популярен в Риме на следующую сотню лет. Базилика Сан-Клименте — лучший пример их работы, а в монастырях Латерана и Святого Павла «за стенами» можно увидеть, как они умели украшать двери.

Когда работы этих резчиков по камню в Риме вошли в моду, Генрих III как раз перестраивал Вестминстерское аббатство. В 1258 году новый аббат Вестминстера Ричард Вэр прибыл в Рим, чтобы получить у папы подтверждение своих полномочий, и остался там на два года. Его явно привлекали работы Космати, которые он видел повсюду, и, вернувшись в Англию, он убедил короля украсить гробницу Эдуарда Исповедника в том же стиле. Аббат Вэр снова съездил в Рим и вернулся с двумя лучшими резчиками по камню, Петром и Одериком, и большим количеством цветного мрамора.