Генри Мортон - Рим. Прогулки по Вечному городу

В то время, когда Рим посетил Гёте, в академии Святого Луки хранился череп, про который говорили, что это череп Рафаэля. На поэта он произвел большое впечатление, он сказал, что эти благородные кости, несомненно, служили «вместилищем прекрасной душе». Но это была чья-то другая прекрасная душа, не Рафаэля. 14 сентября 1833 года в Пантеоне произошла странная и зловещая сцена: комитет из церковников и художников открыл гробницу Рафаэля. Там они обнаружили череп и кости художника, лежавшие в тибрском иле. Останки были позже выставлены под стеклом на некоторое время, а после перезахоронены.

Бронзовые двери Пантеона, которым чудом удалось спастись от грабителей, когда-то были обиты пластинами золота. Вы можете провести дни на Форуме, пытаясь представить себе, каким был Рим в дни имперского величия, но Пантеон остается единственным тому свидетельством, это мощное строение сохранило нетронутыми крышу и двери и пережило бури и невзгоды восемнадцати столетий.

Пьяцца Санти Апостоли, в стороне от Корсо, вообще с трудом можно назвать площадью — это всего лишь узкая улица. На ней стоит церковь Апостолов, а также два самых крупных дворца в Риме, палаццо Колонна и палаццо Одескальки, которые белеют подобно двум океанским лайнерам в доке. Глубоко под улицей находятся останки Скотланд-Ярда имперского Рима — залы, полные колонн, статуй богов и императоров, комнаты для ожидания, канцелярии и резиденция командующего. В узком конце этой улицы находится скучный маленький дворец, которого никто не заметил бы, если бы к нему не привлекали внимания. Его заняли офисы разных контор, и среди них я заметил пансион Святого Георга, что вызвало у меня удивление: неужели еще остались английские якобиты, пожелавшие к тому же жить в здании, где умер Старший Претендент и где родились Красавец принц Чарли и Генрих, герцог Йоркский? Потому что это — палаццо Мути.

В течение семидесяти лет это здание было резиденцией «Короля за морем», а сейчас оно в жалком состоянии и не может служить достойным памятником несчастным изгнанным Стюартам. Ни один англичанин не пройдет мимо него, не задумавшись о многих жизнях, загубленных здесь, о хитроумных заговорах, о шпионах, которые с радостью пересказывали любое событие, происходившее в старых комнатах, где теперь стучат на своих машинках машинистки, а повар готовит еду, и запах доходит до нижнего этажа.

Я перешел дорогу и вошел в церковь Апостолов, где древность совершенно подавлена барочной лепкой. В ризнице я нашел священника и хотел поговорить с ним о Стюартах, но он ничего не знал о них. Однако, боясь разочаровать меня, он отвел меня в неф и указал на мраморную урну на колонне. В этой урне хранится сердце Клементины Собеской.

Ей было шестнадцать, когда она приехала в Рим, чтобы выйти замуж за Якова Стюарта, которому в ту пору был тридцать один год. Премилая малышка со вздернутым носиком, голубыми глазами и светло-каштановыми волосами до пят. Маленькой девочкой она играла в королеву Англии и приехала в Рим в счастливом волнении и блаженном неведении — ей назначено было исполнить свою роль в этой игре, но так никогда ни разу и не выиграть в ней. Ее дед был тот самый великий Ян Собеский, который разбил турок у ворот Вены и освободил Венгрию от османского ига. Частично ее приданое составляли реликвии, привезенные из этого похода. Например, мощная, на четырех толстых ножках кровать с балдахином из тканей, окружавших знамена Магомета. На них бирюзой и жемчугом по золотому полю вышиты арабские тексты. Сама кровать — из позолоченного серебра. Еще в ней были три огромные рубина, найденные в шатре гарема великого визиря Амурата. Прибытие в Рим этой кровати из сказок «Тысячи и одной ночи» казалось еще более необычным, чем прибытие самой Клементины.

По пути из Польши невесту похитили люди императора, который состоял в сговоре с Англией, и заперли в замке Инсбрук, с целью, разумеется, не допустить брака, задуманного, чтобы посадить наследника-католика на английский престол. Четверо храбрых ирландских офицеров вызвались выручить Клементину из плена. Они поскакали в Инсбрук сквозь альпийские бури, снег и дождь. Замысел был таков: тайком провести в замок молодую женщину, положить ее в постель Клементины, а принцесса тем временем убежит со своими спасителями. Ночь была темная, хоть глаз выколи, и сильно мело. Стража ушла внутрь замка, улицы были пусты. К Чарлзу Воэну, старшему из четверых офицеров, ожидавшему на улице, подошла молодая девушка в плаще с капюшоном. Она шла, наклонив голову, то и дело оскальзывалась и спотыкалась в грязи и слякоти. В руках Клементина держала два свертка. В одном были три сорочки, нижняя юбка, отороченная горностаем, и несколько носовых платков; в другом же — завернутые в коричневую материю, лежали драгоценности английской короны, посланные ей Яковом в подарок по случаю обручения.

Воэн отвез девушку в гостиницу, где ожидали трое офицеров. В комнате, освещенной лишь одной свечой, четверо мужчин по очереди коснулись губами руки дамы. У них был специальный экипаж с двойными рессорами для путешествия по горам. Имелись веревки и кожаная подушка на случай, если Клементина пожелает ехать не в экипаже, а верхом. Не успели они выехать, как принцесса хватилась драгоценностей короны, которые забыла в гостинице. Один из офицеров, О'Тул, вернулся и нашел их.

Путешествие через перевал Бреннер было не из легких. Дважды экипаж ломался и один раз едва не рухнул в пропасть, но, к счастью, шторы были задернуты и принцесса ничего не поняла. В конце концов полетела ось, и Клементина пересекла австрийскую границу, за которой была уже в безопасности, на телеге. Через пять дней они добрались до Болоньи, где она была обвенчана с Яковом по доверенности. По прибытии в Рим Яков произвел всех четырех офицеров в рыцари, а папа сделал Чарлза Воэна римским сенатором.

Яков был без ума от своей очаровательной молодой жены, и она очень старалась угодить ему. Среди не очень корректных описаний ее характера уместно было бы назвать шутливое письмо, написанное во время медового месяца, в котором Яков пишет, что не уверен, есть ли вообще своя воля у его дорогой маленькой супруги. Это, мол, еще предстоит выяснить.

Рим нашел ее очаровательной, и первые шесть лет они прожили безоблачно. В 1720 году родился Карл (Чарлз) Эдуард (он же Красавец принц Чарли); спустя пять лет — его брат, Генрих, будущий герцог Йоркский. Злокозненный двор, разногласия и склоки, вечно озабоченный и пребывающий в унынии муж, его протестантская родня, которую Яков держал при по дворе по политическим причинам при полном одобрении папы, — все это не могло не действовать Клементине на нервы. Про нее говорили, что она более ревностная католичка, чем сам папа римский. В припадке истерического гнева она бежала из палаццо Мути и нашла приют у монахинь монастыря Святой Цецилии, на Виа Витториа, в здании, где сейчас знаменитая Академия музыки монастыря Святой Цецилии. Здесь она провела два года, упрямо не желая возвращаться.