Юрий Рост - Эверест-82

Король Бирендра передал поздравление с успехом. Успех был. Тут король совершенно прав.

Прием в посольстве в честь восходителей был многолюден. Советские и иностранные дипломаты и высокие правительственные чиновники смешались с альпинистами, с вернувшимися из трекинга туристами-болельщиками и долго не хотели расходиться…

Ребята были счастливы, они даже не предполагали, сколько радости они принесли своим, сколь популярны стали среди чужих и как много сделали для популярности нашей страны в Непале…

Тамм попросил не расходиться, сообщив, что в Катманду находится Рейнгольд Месснер, в одиночку и без кислорода взошедший на Эверест и побывавший к тому времени еще на шести восьмитысячниках, и что он хотел бы встретиться с нашими альпинистами.

Месснер оказался бородатым молодым человеком, несколько беспокойным для такого выдающегося спортсмена. Он знал, что советский альпинизм исповедует коллективные действия на Горе, и это правильно, но он чувствовал в себе силы ходить один и ходил, хотя всякий раз ему было страшно.

Месснера интересовали подробности подготовки и отбора альпинистов. Он записывал все пояснения на магнитофон с целью опубликовать интервью…

Тамм спросил Месснера, какой из маршрутов он считает сейчас наиболее интересным. Месснер сказал; что Южную стену Лхоцзе не прошел еще никто. Югославы начали, но не смогли добраться до вершины. Там очень интересный маршрут… Быть может, один из самых сложных, которые существуют в Гималаях, — там перед вершиной почти вертикальная стена. Было бы замечательно, если бы советские альпинисты прошли ее.

Каким должен быть, по-вашему, возраст восходителя на Эверест?

Я думаю, тридцать пять лет в среднем.

Это как раз средний возраст нашей команды, — сказал Тамм, и все засмеялись совпадению…

Да, — сказал Месснер, — в тридцать пять у вас есть решимость, сила и уже достаточно опыта.

После сорока пяти высотные восхождения, особенно без кислорода, уже чрезвычайно сложны…

Кто-то из ребят спросил, как Месснер оценивает наше восхождение.

Мы, европейские альпинисты, знаем, что советские восходители очень сильны, и тем не менее были поражены, когда узнали, что по этому слож нейшему маршруту взобрались без шерпов и все делали сами. Это свидетельствует, что у советских альпинистов чрезвычайно высокий класс.

Как вы готовили себя к восхождению на восьмитысячники?

Когда пятнадцать лет назад я был в Доломитах, я делал в год от восьмидесяти до ста восхождений. Разных — и легких, и посложней. Вы знаете Доломиты… А последние пять лет я восходил на два высоких пика в год. Обычно случалось одно успешное и одно неудачное восхождение.

Занимались ли вы специальной подготовкой к высотным восхождениям дома?

Да, я, как правило, бегал по очень крутым склонам, но в последние два года, после того, как покорил в одиночку Эверест с тибетской стороны, я уже больше не занимаюсь этим. Я стал пожилым.

Мне не хочется бегать каждый день. Я только лазаю по скалам… Если мне везет, я восхожу на высокую гору; если нет-нет… Очень сложно финансировать экспедицию из Европы. Поэтому мне приходится больше работать, и времени на тренировки остается меньше.

Каким образом вы собираете деньги на экспедицию?

Читаю лекции, пишу книги, снимаю фильмы…

Сколько вам лет?

Тридцать семь.

Вы хорошо выглядите для тридцати семи.

Нет, я устал, и у меня очень болит печень — я поймал амебу, когда шел на Канченджангу, а когда шел обратно, было уже поздно избавляться от нее терапевтическими средствами. Впрочем, я точно не знаю, понадобится операция или еще можно будет что-то сделать.

Как вы заразились?

Вероятно, я пил чанг…

Надо было водку, — сказал Туркевич.

Она слишком крепкая, не только для амебы, но и для меня.

Вы поставили себе цель взойти на Эверест без кислорода — и взошли, в одиночку — и взошли, теперь хотите взойти на четыре восьмитысячника в один год. Есть еще какие-нибудь идеи?

Закончить все это.

Когда?

Когда взойду на все восьмитысячники. Сейчас у меня в активе семь из четырнадцати. Если за год повезет хотя бы с тремя из четырех, дальше я не буду так спешить.

Собираетесь ли вы продолжить одиночные восхождения?

Вообще я ставил себе цель подняться в одиночку на любой восьмитысячник, потом решил: почему не Эверест? Несколько раз я пытался заставить себя сделать восхождение, но страх останавливал меня. Только в семьдесят девятом году мне удалась попытка. Когда, провалившись в восьмиметровую трещину, я на четвереньках выбрался оттуда (это было не очень легко), я решил, что больше не буду ходить в одиночку, но это восхождение довел до конца.

Ну что ж, Хиллари ребята видели, с Месснером беседовали, да и с великим шерпой Тенцингом можно было бы встретиться, если б знать, где он остановился в Катманду.

А потом наших альпинистов пригласили посетить национальный заповедник — королевский парк Читван, где на полной свободе живут диковинные звери, которых у нас можно видеть разве что в зоопарке. На автобусе с изображением йети на целый день отправились ребята в сказочный мир экзотических растений и животных, катались на слонах и с них, со слонов, видели носорогов — на них только со слонов и можно смотреть, потому что праздных созерцателей их жизни они не любят, а слонов — уважают.

Впрочем, о подробностях этой поездки я рассказать не могу, так как сам в Читван не ездил.

Я спрессовал все официальные события, и получилось, что произошли они чуть ли не в один день. На самом деле эти и другие встречи продолжались недели две… А вот Венделовский вернулся из Луклы на второй день и лег на свою кровать…

В конце мая — начале июня с гималайских гор спускаются именитые и безвестные альпинисты. Скоро начнется период муссонов… А пока ясно, тепло и сухо… Это я к тому, что близится вечер, пора решать, где ночевать, чтобы не остаться на улице. Впрочем, почему бы действительно не остаться на улице? Накануне вечером я видел, как прямо на тротуаре отдыхал человек. В головах у него мирно горела свеча, чтобы кто-нибудь ненароком впотьмах на него не наступил.

Свечу я достал у ребят, у них же взял каремат — тонкую, довольно гибкую пористую пластину, которую альпинисты кладут на лед, камни, снег под спальник в качестве теплоизоляционной прокладки. Сумка с фотоаппаратами при мне. Я медленно иду через весь город. Он невелик по размерам, но велик в своей чудесной красоте. Тысячи храмов буддийских и индуистских, изваяний, медных скульптур заполняют каждый его уголок. Ты идешь по улице и сворачиваешь в первые попавшиеся воротца. Внутри — площадь большая или малая, на ней пагода или несколько пагод, диковинные птицы, звери…