Тахир Шах - Год в Касабланке

Страница, исписанная безупречным почерком чернилами цвета индиго, смотрела на меня, как бы готовясь поведать некую поучительную историю.

Горничная Афифа опять своевольничает. — Так начинался дневник. — Она отнесла мои овощи к себе домой, подменив их своими, чахлыми. Почему-то она думает, что я ничего не замечаю. Это меня обижает больше всего. Возможно, я — старый и близорукий, но не слепой!

Я продолжал читать эти страницы, полные ипохондрических подробностей, бесконечных списков назначенных самому себе лекарств, и постоянно натыкался на стоны по поводу той же самой горничной.

Слышал, как Афифа хвасталась своей подруге, что она якобы командует мной. Эта нахалка сказала, что я похож на ребенка, с которым нужно обходиться строго. Подумать только! Я бы отказался от ее услуг, но ведь она нагнет мстить.

Потом шло еще несколько описаний его недомоганий, жалоб на сырость в Танжере зимой. А затем:

Наконец-то я нашел ахиллесову пяту Афифы. Только одно наполняет ее ужасом. Настоящим ужасом. Я обнаружил, что горничная пытается понять, что написано в этом дневнике. Но, слава богу, она ни слова не знает по-английски. Афифа не знает, что я догадался, чего она боится, — а боится она джиннов.

Во вторую неделю января к нам прибыли наши лондонские друзья. Я умолял всех и каждого пока не приезжать, ссылаясь на ужасные условия проживания. Я предупреждал потенциальных гостей о нехватке пригодных для жилья комнат, об отсутствии горячей воды и о непролазной грязи трущоб. А теперь ко всему прочему добавились еще семьи сторожей и их многочисленные приятели.

Я покинул Европу, чтобы сбежать от наших псевдодрузей. Такие есть в Лондоне у каждого — люди, которые, несмотря на то что вам не хочется их видеть, никогда не оставляют вас в покое. У меня таких — сотни. В их мире мои акции котировались только потому, что моя физиономия появлялась на телевидении. Каждый месяц мы попадали в ловушку десятков, а то и более абсолютно ненужных общественных мероприятий. Я составил список произвольных отговорок и приклеил его рядом с телефоном. Но у псевдодрузей есть шестое чувство. Они всегда угадывали, когда отговорка бралась из этого списка. Теперь, когда у нас появились большой дом и экзотический адрес на морском побережье, весть об этом распространилась со скоростью молнии.

Наши настоящие друзья были гораздо лучше воспитаны. Если бы они вдруг и надумали приехать, то наверняка остановились бы в местном отеле. Но «псевдо» не были такими щепетильными. Им нравилось путешествовать, запихнув в семейный минивен всех своих многочисленных отпрысков и кучу чемоданов. Их идеал — бесплатное проживание плюс большое количество местной еды, вина, солнца, песка и моря. Но хуже всего, что эти люди ожидают, что хозяева, забыв о себе, будут печься о каждой их малейшей потребности.

Первыми гостями в новом году стали Франк и Лулу. Они вышли на меня несколько лет назад, благодаря моему интересу к «сморщенным головам», изделиям перуанского племени шуар. Франк был нервным англичанином, а его жена — строгой баваркой, заметно хромавшей. Вместе они вырастили целый урожай из четырех дочерей-блондинок. Всем девочкам было меньше десяти. Семейство путешествовало повсюду в японском минивене.

Было раннее утро, и Рашана пошла за покупками с горничной. Ариана и я сидели в садовом дворике, прячась от озорных отпрысков наших сторожей, когда вдруг раздался зычный голос баварской фрау, хорошо различимый, несмотря на шум в трущобах.

Всего мгновением позже гладкие аэродинамические линии синего минивена появилась на нашей улице.

Первой вышла Лулу. Я открыл ворота еще до того, как она позвонила. Гостья прошла мимо меня не поздоровавшись, лишь сунула пару детских рожков мне на грудь.

— Молоко, — резко выпалила она. — Согрей его. До температуры тела!

Я промямлил слова приветствия, но Лулу уже исчезла в доме, ведя за собой колонну дочерей, выстроившихся по росту, как русские матрешки. Франк, муж-подкаблучник, даже не вышел из машины. Бедняга просидел за рулем всю Англию, Францию, Испанию и половину Марокко, постоянно понукаемый супругой, и теперь наслаждался кратким мигом одиночества. Я открыл дверь машины, и он пожал мне руку.

— Здорово, старик, — сказал Франк слабым голосом. — Ну, вот и мы.

Я позвал Османа, чтобы он помог нам с багажом, но тот был слишком занят, разбираясь со своей семьей, чтобы отреагировать. Поэтому нам самим пришлось затаскивать в дом астрономическое количество чемоданов, раскладушек, рыболовных принадлежностей, складных стульев, клюшек для гольфа и роликовых коньков. После того как половина багажа была перенесена в гостиную, Лулу соизволила поздороваться со мной.

— Ну и жуткое местечко, — прорычала она. — Не знаю, как у тебя хватило ума приглашать гостей, когда всё здесь в таком состоянии.

Я хотел было возразить, что мы вообще-то никого не приглашали, но угрюмый Франк оттащил меня в сторону с серьезным видом.

— Здесь вовсю идет ремонт, — сказал я, — но мы освободили для вас пару комнат. Хотя боюсь, что это больше напоминает кемпинг.

Лулу улыбнулась жуткой улыбкой, обнажив все зубы.

— Я тут все хорошенько осмотрела, — сказала она, — и нашла удобную спаленку в длинном коридоре.

— Мы в ней живем.

— Правда? — прорычала Лулу. — Вот там мы и разместимся.

Кивком головы она приказала Франку тащить багаж вперед. Через пять минут Лулу, ее дочери и муж-страдалец прекрасно разместились в нашей спальне. А я думал, что сказать жене. Тут она как раз и пришла.

— Гости уже здесь, — сообщил я бодро. — Их так много!

— Они удобно устроились?

— О, да. Думаю, что очень удобно.

Наступила короткая пауза.

— Они заняли нашу комнату, — признался я.

Супружество — это последовательность хороших и плохих моментов, и ты стараешься изо всех сил, чтобы первые по возможности все-таки преобладали. Но тот момент, когда я стоял у запертой двери нашей собственной спальни, был самым тяжелым со дня свадьбы. Рашана посмотрела на меня таким ледяным взглядом, что воздух между нами застыл.

— Лулу меня так напугала, — оправдывался я. — Она просто взяла и заняла комнату. Что мне было делать?

— Мы поедем в гостиницу, прямо сейчас, — сказала Рашана.

Пока Лулу и Франк отсыпались после утомительной дороги, мы крадучись убрались из дома. Через полчаса мы сняли большой номер в шикарной гостинице, находившейся в квартале ар-деко. В номере были мягкие постели и подушки, тонкие кусочки ароматизированного мыла, халаты с монограммами отеля и бесперебойное снабжение горячей водой.

— Давай останемся здесь навсегда, — предложил я.

— Ну, по крайней мере, пока не уедут наши гости.

Так мы и поступили.