Жюль Верн - В стране мехов

Но что значило это расстояние в сравнении с безграничными просторами океана? И разве не известны случаи, когда такие суда, как английский корабль «Резольют», американский бриг «Эдванс» и, наконец, «Фокс», затертые льдами, были отнесены течениями на тысячи миль. Они передвинулись вместе со сковавшими их ледяными полями на расстояние, исчисляемое многими градусами, и только полярная зима остановила их движение.

В течение четырех дней, с 17 по 20 августа, стояла прекрасная погода и удерживалась сравнительно высокая температура. Туманы, клубившиеся на горизонте, не сгущались в тучи. В северных широтах столь продолжительная ясность — явление довольно редкое. Вполне понятно, что такое состояние атмосферы не могло не беспокоить лейтенанта Гобсона.

Но 21 августа барометр возвестил о скорой перемене погоды. Ртутный столбик термометра внезапно опустился на несколько делений. На следующий день он снова поднялся, потом опять упал, и с двадцать третьего числа понижение температуры приняло устойчивый характер.

Двадцать четвертого августа постепенно скопившиеся испарения, вместо того чтобы рассеяться, поднялись вверх. Солнце в момент прохождения через меридиан затянулось густой пеленой тумана, и лейтенант Гобсон не мог произвести свои ежедневные измерения. Наутро подул сильный северо-западный ветер, который, временами затихая, сменялся проливным дождем. Тем не менее температура продолжала держаться на пятидесяти четырех градусах по Фаренгейту (+12°C).

По счастью, все нужные работы к этому времени были закончены, и Мак-Нап успел уже собрать и обшить корпус судна. Можно было даже прекратить охоту на съедобную дичь, ибо запасов продовольствия было вполне достаточно. Впрочем, погода вскоре окончательно испортилась, подул пронзительный ветер, полили холодные, пронизывающие дожди, нависли густые туманы, и людям волей-неволей приходилось безвыходно сидеть в фактории.

— А что вы думаете по поводу такой перемены погоды, мистер Гобсон, — спросила утром 27 августа миссис Барнет, заметив, что ветер с часу на час все свирепеет. — Не кажется ли вам, что она может оказать нам услугу?

— Я не уверен в этом, сударыня, но надо вам сказать, что для нас любая погода лучше, чем ясные дни, когда солнце весь день нагревает воды океана. Кроме того, сейчас, как видно, установился северо-западный ветер и очень сильный, так что наш остров при всей своей тяжести не может противиться ему. Поэтому я не буду удивлен, если мы приблизимся к американскому континенту.

— Экая досада, — заметил сержант Лонг, — что нам нельзя будет ежедневно проверять координаты острова. Ведь за этим туманом не видно ни солнца, ни луны, ни звезд! Попробуйте-ка в таких условиях определить высоту солнца!

— Не беспокойтесь, сержант! — ответила миссис Барнет. — Если перед нами появится земля, мы ее и так узнаем, ручаюсь вам. И, какова бы она ни была, будем ей рады. Вот увидите, это окажется непременно какая-нибудь часть Русской Америки, возможно Западная Джорджия.

— Да, пожалуй, что так, — согласился Джаспер Гобсон, — потому что во всей этой части Северного Ледовитого океана нет, к сожалению, ни острова, ни островка, ни даже подводного камня, за который мы могли бы уцепиться!

— Ах, — воскликнула миссис Барнет, — и почему бы нашей карете не доставить нас прямо к берегам Азии? Разве, подгоняемая течением, она не может проскользнуть в ворота Берингова пролива и отправиться к Чукотской земле, чтобы примерзнуть к ней?

— Нет, сударыня, нет! — воскликнул лейтенант. — Наша льдина скоро, вероятно, встретится с Камчатским течением, и оно немедля унесет ее на северо-восток, что будет весьма плачевно. Но, пожалуй, северо-западный ветер и в самом деле приблизит нас к берегам Русской Америки!

— Тогда надо быть начеку, — сказала путешественница, — и по возможности определить наше направление.

— Мы и будем начеку, сударыня, — ответил лейтенант Гобсон, — хотя такой густой туман сильно ограничивает видимость. А если нас отбросит к берегу, то так тряхнет, что мы обязательно почувствуем. Но будем все же надеяться, что остров не разлетится вдребезги от такого удара. Вот чего надо опасаться! Словом, если это случится, тогда посмотрим. А пока делать нечего!

Само собой разумеется, этот разговор происходил не в общей зале, где солдаты и женщины собирались в часы работы. Такие вопросы обсуждались миссис Барнет в ее небольшой комнате, окна которой выходили во двор. Сквозь мутные стекла едва проникал тусклый свет туманного дня. За окном, словно катящаяся с гор лавина, грохотал бушующий шторм. И хотя мыс Батерст в значительной мере защищал дом от бешеных порывов ветра, с утеса градом сыпались комья земли и песок, громко барабаня по крыше. Мак-Напа снова стали беспокоить печные трубы, особенно труба кухонного очага, который должен был действовать бесперебойно. К вою ветра примешивался грозный шум разбивавшихся о берег морских валов. Шторм превращался в ураган.

Днем 28 августа Джаспер Гобсон, несмотря на бурю, захотел непременно подняться на мыс Батерст, чтобы осмотреть горизонт и понаблюдать за состоянием моря и неба. Он плотно закутался в плащ, чтобы порывистый ветер не проникал под одежду, и решительно вышел из дома.

Пройдя через внутренний двор, Джаспер Гобсон без особого труда достиг подножья мыса. Правда, песок и земля засыпали и слепили глаза, но под защитой широкого утеса ему не приходилось по крайней мере один на один бороться с ветром.

Труднее всего оказалось подняться на самый утес по его совсем отвесному с этой стороны склону. Цепляясь за пучки травы, лейтенант все-таки взобрался на вершину. Здесь ураган бушевал с такой силой, что невозможно было ни стоять, ни сидеть. Пришлось, растянувшись на животе, перебраться на другую сторону утеса и лечь там, держась за кусты. Таким образом, лейтенант подставлял теперь ветру только голову.

Джаспер Гобсон глядел сквозь водяную пыль тумана, который навис над ним, как жидкий занавес. Вид океана и неба был поистине страшен. В полумиле от мыса они сливались в непроницаемой мгле. Над головой лейтенанта с ужасающей быстротой проносились низкие, растрепанные тучи, в зените клубились длинные космы тумана. Мгновениями в воздухе наступала полная тишина, и слышались лишь исступленный вой прибоя и гневные удары волн. Затем ураган вновь разражался с беспримерной яростью, и Джаспер Гобсон чувствовал, как дрожит утес до самого основания. Бывали минуты, когда дождь лил с такой силой, что его почти горизонтальные струи превращались в тысячи брызжущих фонтанов, и ветер хлестал ими, точно картечью.