Игорь Фесуненко - Пост Леонардо

А ведь Кальери был не новичок в сельве. Он, правда, приехал в Бразилию сравнительно недавно: в 1964 году. Однако уже участвовал в нескольких экспедициях по установлению контактов с индейцами. В частности, с племенем яноами, обитающим по правому берегу реки Рио-Бранко, неподалеку от бразильско-венесуэльской границы. Именно поэтому инженеры департамента автомобильных дорог и обратились к нему за помощью. Однако успешные результаты контактов с яноами вскружили, очевидно, ему голову. Он решил, что обладает особым влиянием на индейцев. Что их подавляет его представительный вид, громкий голос, властные жесты.

На следующий день падре Кальери вошел в одну из хижин, несмотря на то, что двое мужчин стояли у входа, показывая жестами, что сюда входить не следует. Падре отодвинул их в сторону, словно убирая с дороги препятствие. И, войдя в малоку, начал считать висящие в ней гамаки. А это не могло не насторожить индейцев: они вправе были подумать, что этот странный караиба пытается выяснить их численность.

Так одна ошибка следовала за другой. Ближайшим помощником падре Кальери был лесник Алваро Пауло да Сильва, проживший в сельве всю жизнь и хорошо разбиравшийся в обычаях и нравах индейцев. Он несколько раз пытался предупреждать падре о том, что их нельзя раздражать. Падре отмахивался от Алваро.

Спустя два дня индейцы стали проявлять первые признаки нервозности и недовольства. Несколько человек отказалось проводить экспедицию к месту прежней стоянки. А те, что в конце концов согласились стать проводниками, пройдя несколько километров, вдруг разъярились: принялись стучать зубами и хлопать руками по своим ягодицам, что означало сильнейшее волнение. Падре прикрикнул на них. И после этого Алваро окончательно впал в панику. Он хорошо знал, что ни в коем случае не следует кричать на индейцев. Он обратился к падре с мольбой немедленно прервать экспедицию и вернуться. Падре и сам понимал, что над его головой сгущаются тучи, но ему не хотелось отступать. Может быть, было стыдно? Или не хотелось терять гонорар, обещанный инженерами департамента автодорог? А может быть, он продолжал верить в свою власть над этими туземцами? В свою способность сломить их, убедить, подчинить себе? И лишь одна фраза последней радиограммы невольно выдала смятение, царившее в его душе: «...помолитесь за нас, сестра! И помолитесь прилежно: как мне кажется, скоро полетят стрелы».

Алваро не стал дожидаться стрел. Он заявил падре, что уходит.

— Жалко, сын мой. Ты очень многим помог нам. И можешь еще больше помочь в ближайшие дни.

Эти слова занозой застряли в сознании лесника. И, пройдя несколько километров по речке на самодельном плотике, он вдруг повернул обратно. Правда, уже приближался вечер, и ему пришлось переночевать на берегу реки, не дойдя до стоянки. Утром он, поколебавшись, решил все же вернуться в лагерь, чтобы в последний раз попытаться переубедить падре и его товарищей.

Алваро подплыл к стоянке совсем близко и удивился необычной тишине. Спрыгнув с плотика, он поднялся по косогору к тому месту, где стоял шалаш экспедиции. Сделал несколько шагов вперед. Никто не вышел навстречу. Алваро подошел, заглянул внутрь. Посредине убогой хижины лежал труп падре с проломленной головой.

В ужасе Алваро бросился бежать. Прыгнул в свой плот и, лихорадочно гребя, отправился в долгое путешествие по «зеленому аду», как потом именовали эти места репортеры, описывавшие злоключения экспедиции. Пять дней он плыл, питаясь мукой и бананами. Потом плот перевернулся, остатки припасов пошли ко дну. Вероятно, Алваро умер бы от голода и жары, если бы не натолкнулся на двух рыбаков с провизией. Они накормили его, помогли добраться до ближайшего поселка, откуда спустя еще несколько дней он был переправлен в Манаус.

Через неделю тела падре и его спутников были найдены пилотами спасательного авиаотряда. Вертолеты сели на крошечную опушку в нескольких километрах от места, указанного Алваро. Девять скелетов (много ли нужно времени зловещим «урубу» — стервятникам, питающимся падалью, чтобы сожрать девять трупов?) были перевезены в город. Газеты смаковали детали, задавая нескончаемые вопросы: «Кто виноват?»

В самом деле: кто виновник этой трагедии? Сам ли падре? Инженеры, прочертившие непреклонным острием фарберовского карандаша трассу через деревни атроари и забывшие о мудром предостережении предков: «Гладко было на бумаг»» да забыли про овраги, а по ним — ходить!» Или сами «кровожадные атроари»?

«Я никогда в жизни не слышал, чтобы индеец без причины нападал на белого и тем более убил его, — сказал мне однажды Ноэл Нутелс друг и соратник братьев Вилас-Боас, врач, около тридцати лет своей жизни посвятивший заботам о здоровье индейцев и объездивший, выполняя эту работу, всю страну. — Если индеец убивает кого-то из нас, значит, сам он, или его родственники, или его предки были когда-то уже обижены белыми». Жоао Америко Пере, выезжавший в Манаус по поручению ФУНАИ для изучения обстоятельств гибели экспедиции, рассказал впоследствии, что причиной трагедии явилось стремление падре Кальери привить индейцам сознание своего превосходства над ними, запугивание, угрозы.

— «Усмирение» индейцев требует опыта, — говорил Пере. — А у падре такого опыта не оказалось. Впрочем, я не знаю ни одного из миссионеров, который обладал бы им. Кальери сам виноват в своей гибели, и это тем более печально, ибо падре прошел курс усовершенствования в музее Гельди в Белеме.

— Каковы же были его главные ошибки?

— Во-первых, он вошел без приглашения на их территорию, что дало им веские мотивы рассматривать его как интервента. Во-вторых, что еще хуже, падре, опять-таки без разрешения, заходил в их малоку. Кроме того, он стрелял в воздух, оповещая индейцев о своем прибытии. А выстрелы их очень нервируют и раздражают. И вообще, — заключил Пере, — Кальери, судя по рассказам Алваро, вел себя с ними слишком строго. Пытался дисциплинировать их. И поплатился за это.

Мы беседовали с Пере спустя несколько месяцев после этих событий. И я, естественно, поинтересовался, что стало с дорогой, строится ли она?

— Конечно, строится, — усмехнулся Пере. — Наш прогресс не остановишь.

— Ну а индейцы?

— Они ушли из того района, опасаясь, видимо, мести за убийство падре. Ушли, вероятно, лишь на время. Поэтому нельзя считать, что опасность миновала. Угроза стычек и кровопролития сохраняется. Для строителей дороги или, если они закончат ее благополучно, для тех, кто будет ездить по ней.

Гибель падре Кальери дала обильную пищу истосковавшейся по сенсациям бразильской прессе. Несколько недель подряд газеты публиковали душераздирающие «шапки», анализируя, комментируя и обсуждая трагедию и ее причины.