Гавриил Давыдов - Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним

Представляющий начальника, с другим сидящим у плошки, били палочками в бубны, промышленники, с малыми веслами в руках, гремели побрякушками в лад, и все пели довольно порядочным голосом, переменяя изредка напев, чем управлял начальник. Если бубны станут бить чаще, то вдруг все закричат, ибо и зрителей большая часть подтягивали. Девки во все время держались обеими руками за камлейки и только что из стороны в сторону покачивались. Начальник беспрестанно что-нибудь прокрикивал, как например: вот берег, пристанем к нему! звери придут к тому, кто ничего еще не убил . И сему подобное. Когда он выговаривал: вот звери! Тогда вдруг все кричали разными голосами, подделываясь под голоса различных зверей; свистали в нарочно сделанные свистки и словом поднимали ужасный шум. Когда представление на несколько минут прерывалось, то промышленники качались и гремели побрякушками, согласуясь один с другим.

Между тем действователям принесли разной пищи, состоящей по большей части из ягод с жиром, и поставили вокруг плошки.

Тут же лежал камень с красными пятнами, представляющий — гроб какого-то известного у них человека, в память которого сделано следовавшее за сим представление, но я не мог конца оного дождаться: голова у мене от чрезвычайной духоты так заболела, что я не имел терпения сидеть долее.

Сего дня в вечеру я опять был в Кажиме на игрище. Сначала вышли один за другим пять человек, все в разных личинах, из которых иные обложены папоротником. Они дули в дудочки повешенные на нитках, продетых в дыру носового хряща, и кривлялись каждый особым образом. Один из них вымазан был красным карандашом, другой углем. Двое одеты в парках, a пятый в камлейку, с побрякушками в руках. Нагие и в камлейке имели на себе что-то, сделанное из птичьих кож, и висящее до колен. Около плошки сидело двое Американцев ничем не убранных, a в обыкновенных своих одеждах, что значило сие представление, я никак не мог дознаться. Толмач сказывал, что это черти обманывающие людей, но впрочем и сам ничего не ведал; ибо о преданиях сих игрищ, особливо же относящихся до понятия о духах, знают, или выдают себя знатоками, одни только так называемые здешними островитянами Касяты, то есть мудрецы, выдумывающие сии представления, толкующие о происшествии жителей Кадьяка и соседних островов, о Дьяволах и проч. Если Островитянин не умеет дать объяснения на сделанный ему вопрос, то отвечает: про-то Кясят знает.

Когда черти покривлялись и ушли, то Мужчины начали выгонять женщин и ребят. Сие случается у них после игрищ, когда собираются на оные различных селений островитяне, которые по окончании рассуждают о делах общественных, и для того высылают женщин но как теперь сие обыкновение не могло быть тому причиною, и конечно относилось к какому-нибудь обряду суеверия, того ради и желал я весьма узнать истолкование оного. Когда все лишние вышли, то явился человек в камлейке с отменною дичиною и побрякушками в руках, представляющий злого духа. Он кричал и перебегал с места на место, в лад под песню, которую все зрители пели, a один бил в бубны. Сим все кончилось. После сего долженствовало быть другое представление, но я не захотел оного дожидаться.

Между тем о причине высылания женщин узнал я от Русских следующее: по окончании представления духов, женщины принимая их в самом деле за Дьяволов, ищут где бы укрыться; ибо сии духи бегают всюду и щиплют всех, кто им на встречу попадается. Прежде они даже кололи людей небольшими ножами, обертываемыми для сего травою, исключая самого конца, дабы данная рана не столь была глубока. Ныне Островитяне сего не делают но женщины не менее боятся мнимых духов, или от суеверия, или от страху быть исщипанными.

Тойон, или начальник, лесного островка, приезжал звать нас к себе на игрище, на которое мы и отправились после обеда. С великим трудом влезли мы в Кажим, или театр, которого крышка сведена кругловато, внутри же было чисто и не душно. Нас посадили на медвежью кожу, постланную на скамейке. В средине Кажима горела большая плошка, по стенам несколько маленьких; место представления, потолок над головами нашими покрыты были сухою травою. Представляли промышленников, едущих на ловлю зверей, то есть то же самое, что мы видели в гавани в Кажиме. И здесь также два человека сидело около плошки с бубнами двое стояли по сторонам оной с маленькими веслами и побрякушками, нагие, имея по всему телу выведенные красные полосы, в личинах и с палочками во рту. Личины сии сделаны из согнутых прутиков, так что сквозь оные видно почти все лицо человека, выкрашенное белою и красною красками. Над плошкою на перекладинах, связанных накрест четверо-угольником, висели стрелы, байдарки, манчики с другими приборами, и все сие один человек качал, как и прежде. Но здесь по четырем углам сих перекладин, на подвешенных дощечках сидели еще по человеку, в таких же, как и первые двое; личинах и с выведенными по телу различными полосами. Сих также качали. Впрочем представление было тоже. Причина установления оного, по рассказам Тоиона, была следующая: один островитянин ездил пять лет за промыслом и не мог убить ни одного зверя, хотя прежде считался славным промышленником. Тогда с горести стал он удаляться людей и жил в горах. В одну ночь проведенную им на вершине сопки, видел сон; и прийдя после того в селение, сделал сие игрище, такое точно, какое он во сне видел. С того времени лов зверей был сопровождаем для него счастливейшим всегда успехом; почему и ныне островитяне представляют сие игрище, в надежде иметь от того удачный промысел звериный.

Зрители состояли из природных жителей, нарядно одетых. Женьщины были в лучших своих платьях; как то: в парках суконных, еврашечьих, или из Урильих шеек. Почти все имели сквозь носовой хрящ продетые кости, или нанизанный на палочках бисер; на руках же, ногах, шее и в ушах, столько оного было сколько могло уместиться, или сколько которая имела. Все были весьма довольны представлением. В продолжении игрища женщины беспрестанно приносили кушанье, потчевали оным; но лит только заглядывались, то мальчики вырывая блюдо из рук убегали вон, женщины гонялись за ними и все громко тому хохотали.

По окончании представления, называемого от Русских игрушкою, вышел Касят и прокричал нечто. Тойон по несовершенному знанию русского языка, мог только сказать, что то относилось к трем человекам, сей час приехавшим. Тогда мы вышли, но услышав стук бубен воротились в кажим, где увидели прыгающих около плошки четырех человек, сидевших прежде на подвешенных дощечках. Все сие, кажется, для того только было сделано, чтобы занять чем нибудь зрителей, пока приготовятся к другому представлению; ибо люди сии повертевшись не много, сбросили личины и сели вместе с другими на пол.