Сергей Кононов - Мужские разборки

Сергей Кононов

Мужские разборки

Парашютисты люди суеверные. Они никогда не скажут, что сегодня последний прыжок или последний взлет. Любой парашютист скажет, что прыжок крайний. Крайний это не последний. И еще парашютист не любит слова "отцепка".

Не любит потому, что слово сие связано с аварийной ситуацией в воздухе и от одного только предчувствия отцепки противные мурашки бегут по телу и ладони, как правило, становятся влажными.

Одним словом - "отцепка".

А происходит она тогда, когда основной парашют по каким-то причинам не раскрывается полностью и надежды, что он заработает нормально нет. Тут-то и надо мгновенно принять решение отцепить основной купол от подвесной системы, дернув за отцепочное устройство (или расстегнуть замки), а затем, оторвавшись от неисправного парашюта, немного разогнавшись в воздухе, открыть запасной.

Неприятная процедура, мягко говоря. В тот день уменя не было никаких предчувствий, никаких волнений. Над небольшим приморским городком сияло солнце, и ласковый морской ветерок приносил свежесть и на наш досаафовский аэродром, прогоняя духоту южного дня. В такую погоду нет лучше удовольствия, чем оттолкнувшись на трехкилометровой высоте от обреза борта нашей старенькой, провонявшей бензином "Аннушки", лечь на все уплотняющийся от скорости воздух, парить и кувыркаться в ласковой синеве неба. А потом, увидев, как стрелка высотомера приближается к километровой отметке, с сожалением протянуть руку к правому бедру, за пластиковую бобышку выкинуть в пространство вытяжной парашют и блаженно повиснуть на стропах, вдыхая соленый водорослевый дух моря.

Настроение замечательное. Погода-прелесть. И самое главное, что вечером приезжает Ленка, мировая девчонка, которую я два месяца назад в теплый майский день увел у нашего инструктора, имевшего на нее серьезные виды. Но Ленка сбежала со мной под платан, растущий на самой кромке берега и только падающие с хрустальным звоном звезды были свидетелями наших ночных безумств и темперамента молодых тел. Потом она уехала в Москву сдавать очередную университетскую сессию и наведывалась ко мне тайком на одну- две ночи, что бы не пронюхал ее ревнивый инструктор.

Звезды не умеют говорить, а наши друзья умели молчать, и Ленкин ухажер, как нам казалось, ни о чем не догадывался, более того, он отдал мне свой планирующий парашют, что в народе зовется "крыло", для тренировок к соревнованиям по групповой акробатике.

- Взлет, одеваться. Самолет падает, - послышался инструкторский баритон.

Для нас слова эти святые. Падает - на нашем жаргоне это значит заходит на посадку. Парашют на плечи. Ноги в ножные обхваты, грудную лямку застегнуть, очки на лоб. Шлем и перчатки в руку. Высотомер на ноль. С богом, в самолет.

Все как обычно. Пока самолет набирает высоту, можно расслабиться и даже чуть подремать, вытянув в проход ноги.

- Пошел! - команда инструктора.

С радостью, вдыхаю свежесть неба и привычно выхожу за борт, чуть прогнувшись и предельно расслабившись.

Голова тянется вверх, и в проеме дверей успеваю заметить странную натянутую улыбку ревнивца- инструктора. Эта кривая усмешка портит мне настроение. Без удовольствия отрабатываю весь комплекс фигур и на километровой высоте резким движением выбрасываю вытяжной парашют...

Чувствую как с громким шорохом наполнятся тугим воздухом купол. Сейчас должен быть рывок. Есть. Но вместо привычного качка вперед, вдруг ощущаю, что ноги заносит в сторону, и земля начинает вращение перед глазами. Черт. Частичный отказ купола. Левый край не может наполниться воздухом. Крен почти 45 градусов. Да еще скрутка строп. Бешеное вращение, ноги почти горизонтально земле.

Три витка, четыре, пять. Никакие рывки строп управления не помогают. Закрутка не останавливается.

Шестой виток, седьмой. Принимай решение. Каждый виток пятьдесят метров высоты. Решение?

Отцепка. Правая рука на красную подушку отцепки. Рывок. Подушка с тросиком в руке. Уф! Что за черт? Вместо провала вниз, снова вращение. Купол не отцепился. На удивление голова работает чисто и никаких траурных мыслей в голову за эти десять секунд не лезет. Работай! Резко дергаю за лямки, пытаюсь оторваться от купола обычно такого родного, а сейчас таящего в себе смерть.

Рука тянется к парашютному ножу. Но вижу, что уже поздно. Не хватает высоты.

"Современные парашютные системы допускают работу двух куполов " вспоминаются слова инструкции к парашюту.

Земля в стремительном вращении несется мне навстречу. Спокойно. Левой рукой пытаюсь намотать стропы на руку, а правой дергаю кольцо запасного. Дальше следует какой-то провал в памяти. Ощущаю себя уже в положении ногами к земле, до которой осталось метров двести. Запасной парашют над головой, а руки с огромным напряжением подтягивают к себе не отцепившийся основной купол, что бы он не спутался с запаской.

Вот она земля. Ноги привычно принимают удар. Заваливаюсь на бок. Жив! Не поломан. Жизнь прекрасна. Ленку, увижу Ленку!

Слышится звук мотора аэроклубовской "Скорой". Выскальзываю из парашютных лямок. Неожиданно вспоминается странная ухмылка инструктора. Нагибаюсь, беру в руки ранец. Точно. Сделано аккуратно. Намертво стропы сцеплены с лямками. Его работа - ревнивца. Скотина. А ловко придумано. Специалист. В случае чего всегда можно сослаться на неудачную доработку парашюта. А при ударе об землю, возможно, что и следы такой "доработки" исчезнут.

Машина приближается. Черт с ним, с собакой. Ленка-то все равно моя. Снова беру в руки лямки и делаю так, чтоб купол отцепился. Пусть думают, что хотят при разборке дела. Не отцепился купол и все.

Через день я снова кувыркался в голубом воздухе маленького приморского городка.

Ленка снова уехала в столицу. Инструктор срочно взял отпуск по семейным обстоятельствам.

А через два месяца на прыжках на севере у него отказал основной купол, и запаска почему-то тоже не сработала.

Все мы под одним богом ходим.

***

Через год мы с Ленкой поженились.