Жюль Верн - Прекрасный желтый Дунай

Ведь на самом деле настоящий, подлинный, исток великой реки — теперь это достоверно известно — образуется слиянием двух речек — Бреге и Бригах, которые стекают с высоты 875 метров в одном из лесов Шварцвальда [16] Шварцвальд — горный массив на юго-западе Германии; если говорить более точно, то Дунай зарождается в его отрогах. . Их воды соединяются воедино возле Донауэшингена, в нескольких лье [17] Лье — старинная французская мера длины; в данном случае речь идет о так называемом километрическом лье, равном 4 км (географическое лье равняется 4,44 км). выше Зигмарингена, и получают здесь общее название Донау [18] Донау — немецкое название Дуная. Река Бреге начинается в нескольких километрах к с.-с.-з. от городка Фуртванген; Бригах берет начало примерно в 40 км к с.-с.-в., близ города Фройденштадта. Именно ко второму истоку относится указание о высотной отметке местности. , преобразуемое в Дунай.

Если один из этих ручьев более других заслуживает считаться самой рекой, то это Бреге, чья протяженность превышает тридцать семь километров и чей исток находится в Бризгау.

Самые завзятые болельщики решили, что пунктом отправления Ильи Круша, — во всяком случае, если тот действительно собирается в путь, — будет Донауэшинген, именно туда они, по большей части члены «Дунайской удочки», и отправились вместе с председателем Миклеско.

Итак, с самого утра собравшиеся поджидали Круша на берегу Бреге у места слияния двух ручьев, часы шли, но герой дня все не появлялся.

— Он не придет, — вздохнул кто-то.

— Это всего лишь розыгрыш! — послышалось в толпе. — Нас просто дурачат.

И тогда председатель Миклеско встал на защиту венгерского рыболова.

— Нет, — не согласился он, — я не верю, что член «Дунайской удочки» надумал разыграть своих собратьев!.. Тогда его следовало бы с треском изгнать из наших рядов. Ведь в общество входят вполне достойные и серьезные люди, и ни один из них не может позволить себе подобное… Илья Круш, по-видимому, задерживается, и вскоре мы увидим его…

— Если только, — заметил секретарь, — дата объявлена правильно…

— А возможно, — последовало другое предположение, — этот человек никогда и не задумывал ничего подобного…

И в самом деле, не пошли ли гулять по миру россказни, не имеющие под собой никаких оснований, может, на свет появилась очередная «утка», «высиженная» ежедневной прессой? Какое же разочарование поджидает тогда европейскую общественность!

Незадолго до девяти часов из груди тех, кто собрался у места слияния Бреге и Бригаха, вырвался крик:

— Вон он, вон!

В двухстах шагах из-за поворота показалась лодка, направляемая кормовым веслом через водоворот рядом со стрежнем. Она следовала вдоль берега, управлял ею один человек. На корме стоял тот, кто несколько дней назад участвовал в состязании «Дунайской удочки», обладатель двух первых премий.

После церемонии Илья Круш добрался до лодки, служившей ему плавучим домом в нескольких километрах от Зигмарингена, вот почему искать его в городе было бесполезно. О намерении спуститься вниз по Дунаю венгр рассказал нескольким людям. От них информация дошла до газеты, статья в которой впоследствии и имела столь необыкновенный резонанс.

Достигнув нужной точки, лодка остановилась, и малый якорь зацепился за берег. Стоило Илье Крушу выйти на сушу, как его обступили собравшиеся. Рыболов казался несколько смущенным, — решительно, он не был человеком, готовым к публичным выступлениям.

Председатель Миклеско подошел к нему и протянул руку, которую Илья Круш почтительно пожал, предварительно стянув с головы меховую кепку из выдры.

— Илья Круш, — промолвил председатель Миклеско, исполненный своего обычного достоинства и торжественности, — я счастлив вновь видеть славного лауреата нашего последнего конкурса!

«Славный лауреат», немало растерянный, не зная что сказать, посмотрел налево, потом направо. Тогда председатель заговорил вновь:

— Поскольку мы встретили вас у истоков нашей интернациональной реки, должен ли я сделать вывод, что следует отнестись серьезно к проекту, который приписывается вам: спуститься с удочкой вниз по Дунаю до самого его устья?

Илья Круш молчал, опустив глаза, от смущения язык не повиновался ему.

— Мы ждем ответа, — настаивал председатель.

Еще минута безмолвия, после которой Илье Крушу удалось выдавить из себя:

— Да… господин председатель… есть такое намерение, потому-то я и забрался в эти места…

— И когда вы начинаете путешествие?

— Прямо сегодня, господин председатель.

— В этой лодке?

— В этой лодке.

— Без остановок?

— Нет… по ночам.

— Но речь идет о шести-семи сотнях лье…

— При десяти лье за двенадцать часов это займет около двух месяцев.

— Тогда в добрый путь, Илья Круш…

— Премного благодарен, господин председатель.

Илья Круш в последний раз откланялся и вновь впрыгнул в суденышко, любопытные же сгрудились на берегу, чтобы видеть его отплытие.

Венгр взял удочку, наживил ее, положил на одну из банок, затащил якорь на борт и мощным толчком багра оттолкнулся от берега. Усевшись на корме, он забросил удочку, а мгновенье спустя вытянул ее — на крючке трепыхался усач. В это время лауреат уходил за поворот, все присутствующие приветствовали его неистовыми криками восторга.

В Международную комиссию входило столько членов, сколько насчитывается стран, ограниченных или пересекаемых Дунаем с запада на восток.

Вот каков был ее состав:

от Австрии — господин Цвидинек;

от Венгрии — господин Ханиш;

от герцогства Баден — господин Рот;

от Вюртемберга — господин Церланг;

от Баварии — господин Улеманн;

от Сербии — господин Урош;

от Валахии — господин Кассилик;

от Молдовы — господин Тич;

от Бессарабии [19] Бессарабия. — В 1812 году эта область стала частью Российской империи, однако после Крымской войны, по Парижскому миру 1856 года, ее юг был присоединен к румынскому княжеству Молдова и никакой автономии не имел. В 1878 году эта территория была возвращена России. Кстати, именно по приведенному перечню стран можно уточнить действие романа. Автор, как помнит читатель, не назвал конкретной даты. Между тем в январе 1862 года произошло политическое объединение Молдовы и Валахии в единое Румынское княжество. Следовательно, действие романа должно происходить в 1860 или 1861 году. Отметим также, что в это время Болгария была турецкой областью и никаких прав самоуправления не имела, а значит, как и Бессарабия, не могла участвовать в каких-либо международных комиссиях. — господин Хоцим;

от Болгарии — господин Йоаннице [20] Если к немецким фамилиям автор сохраняет относительное почтение, то для персонажей других национальностей Верн придумывает совершенно неподходящие фамилии. Так, венгр, председатель «Дунайской удочки», носит чисто румынскую фамилию; другой венгр, член Международной комиссии, — немецкую. Тот же случай с венгром — главным героем романа. Фамилией Тича автор наделяет сначала болгарина, а теперь валаха (румына). Фамилию болгарского представителя заменяет уменьшительное имя (чаще всего — женское). Именем является и фамилия серба. Что же до фамилии бессарабца, то скорее всего это — искаженное Хочим, польское название турецкой крепости Хотин. .