Генри Мортон - По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла

Я слышал, как один из брокеров кричал:

— Продам пять в июне!

Тут же в ответ ему доносилось:

— Куплю пять по семидесяти одному!

Мой друг наклонился ко мне и прокричал с довольным видом:

— По-моему, это напоминает аукцион в компании друзей!

Спорить не хотелось, поэтому я лишь улыбнулся и сочувственно похлопал его по руке.

Затем мы вернулись в офис импортеров. Я сидел, переполненный впечатлениями от увиденного, и думал, что надо обладать железными нервами для работы на Хлопковом круге. Хочется надеяться, что супруги этих несчастных «круго-торговцев» проявляют к ним достаточно любви и понимания (хотя бы до тех пор, пока мужья не начнут будить их по ночам своими криками).

В этот миг в приоткрытую дверь заглянул старший компаньон моего приятеля и отрывисто сообщил:

— Упал с пяти!

Такое впечатления, будто у торговцев хлопком особый язык — все они между собой изъясняются короткими и загадочными фразами.

Не успел я додумать мысль до конца, как снова появился старший компаньон. Он быстро зачитал колонку цифр и удалился на свой наблюдательный пост. Понемногу я начинал понимать: то, что происходило на фьючерсном круге только с первого взгляда выглядело спонтанным переполохом. На самом же деле все эти люди образовывали прекрасно отлаженный, сложный и чуткий организм — этакий нервный центр, осуществляющий связь между Нью-Йорком и сотней ливерпульских офисов.

— С трех повышается на два пункта! — объявил старший компаньон, вновь появляясь в дверном проеме.

Полагаю, в этот момент в сотнях офисов Ливерпуля — везде, где покупают еще не родившийся хлопок, — ощущалось то же самое напряжение. Нелегкое это дело — отслеживать изменения капризного рынка…

Я покинул здание биржи, по-прежнему мало что понимая, но приятно успокоенный мыслью, что уже сегодня зафиксирована цена на хлопчатобумажные рубашки, которые мы будем покупать только в апреле следующего года!

— Курить воспрещается! — сразу же объявил человек, который встретил меня в дверях крупнейшего в мире склада табачных изделий.

Подумать только, вокруг нас громоздились миллионы тюков табака! Тысячи тонн всевозможного табака — для трубок и для сигар, горы коробок с уже готовыми сигарами, а он заставляет меня выбросить наполовину выкуренную сигарету! Мало того, в офисе у меня отобрали и коробок со спичками!

— Итак, вы находитесь в крупнейшем в мире складе табака! — торжественно провозгласил мой гид.

— Да, — ответил я без особого восторга, ибо ничего нового он мне не сообщил.

Ливерпуль — признанный чемпион по рекордным достижениям в различных областях английской жизни.

♦ Здесь располагается самый большой рынок хлопка.

♦ Здесь же находятся и самые большие часы с электроприводом.

♦ О соборе, который обещает быть вдвое больше Вестминстерского аббатства, я уже рассказывал.

♦ Помимо этого, в Ливерпуле самый большой в мире орган.

♦ А также первая подвесная железная дорога.

♦ И первый в стране туннель, прорытый под рекой.

♦ Не говоря уж о первом закрытом доке.

И, наверняка, это еще не весь список рекордов. Полагаю, что ветер, дующий из Америки, приносит множество свежих идей, оседающих в восприимчивых умах ливерпульцев.

— Он и впрямь выглядит крупнейшим в мире, — признал я, разглядывая высоченные стены из красного кирпича.

— Так оно и есть ! — безапелляционно заявил мой собеседник.

Подозреваю, что, будь я американцем и возьмись с ним спорить, то спор этот окончится хорошеньким ударом в челюсть. Все-таки ливерпульцы убежденные патриоты своего города!

Листовой табак из Америки привозят в огромных деревянных контейнерах, каждый емкостью в тонну. Его характерная особенность — неистребимый запах солода. В отличие от него индийский табак поступает упакованным в квадратные тюки.

Таможенные чиновники так и рыщут вокруг табачного склада. От их взгляда не укроется ни малейшая мелочь! Думаю, если вы по рассеянности положите себе в рот половинку табачного листа, вас тут же поймают за руку и заставят уплатить пошлину. А между прочим пошлина на американский табак составляет 8 шиллингов 2 пенса с каждого фунта. Если считать, что в одной упаковке 1120 фунтов, то выходит, что каждый из хранящихся на складе хогсхедов [6] Хогсхед — мера жидкости, равная 238 л. (а напомню, их здесь тысячи и тысячи) приносит мистеру Уинстону Черчиллю свыше 457 фунтов стерлингов! Я с почтением разглядывал сотни тысяч хогсхедов и мечтал, чтобы все они одномоментно реализовались и, таким образом, снизили бы подоходный налог в нашем королевстве. Дабы вы могли по достоинству оценить величие зрелища, которое я наблюдал, проведу простой арифметический подсчет. Если бы распроданным оказался лишь тот табак, что хранится в подвале, то в результате наш подоходный налог уже уменьшился бы на 6 пенсов. Если же посчитать по 6 пенсов с каждого из девяти этажей хранилища, то становится ясно, что в этом огромном здании зарыт секрет нашего национального счастья.

Мы переходили с этажа на этаж, и везде я видел одно и то же — сумрачные помещения, в которых постоянно поддерживалась одинаковая температура, а в них навалены горы душистого, пахнущего далекой прерией табака. Мне рассказали, что часть товара годами лежит «в залоге». Сотни тонн здешнего табака десятилетиями будут ждать своего часа (а возможно, так никогда и не дождутся!)

Подумать только! На этом складе хранится табак, до которого доберется лишь поколение наших сыновей — тех самых, что сегодня еще под стол пешком ходят. А сигарами станут ублажать себя на склоне лет наши пока не родившиеся внуки!

Когда мой гид куда-то отошел, я воспользовался моментом и стащил половину листа виргинского табака. Серьезное преступление! Но в свое оправдание могу сказать, что сделал я это в интересах познания. Это был табак прямо с плантации — тот, что курил еще сэр Уолтер Рэли! Наверное, именно так выглядел табак, впервые доставленный в Англию. Много лет назад, в эпоху королевы Елизаветы, бристольские и плимутские моряки брали в руки точно такой же ломкий лист коричневой бумаги и, мелко раскрошив, набивали им трубки.

В конце концов мы оказались в помещении, хранившем память о величайшей трагедии данного склада.

Почти половина этажа была занята деревянными ящиками. Все они были помечены некогда магическими, а ныне почти забытыми буковками «N.A.C.B., B.E.F.» — что означает «Управление морских и армейских складов британской экспедиционной армии». В этих ящиках хранится 10 миллионов штук канадских сигарет. Приди они вовремя, и мы бы давно выиграли войну! Бедные «гвоздички»! Они бы уже развеялись голубым дымом на дорогах Фландрии, когда бы не досадная задержка в несколько месяцев.