Генри Мортон - По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла

В этих людей, и парней, и девушек, невозможно не влюбиться!

В течение рабочей недели покорители Края Пиков кажутся вполне обычными людьми, которые ходят на службу в банки, магазины и на фабрики. Но вот когда наступает воскресенье — тут они превращаются в настоящих завоевателей! Обычно они являются сущим кошмаром для своих домовладелиц. Поднимаются еще до рассвета, нарезают мясо для сандвичей, наполняют кипятком термосы, грохочут по лестницам тяжелыми башмаками и, вооружившись походными посохами (которые побывали уже на десятках вершин), радостно отбывают в поисках новых испытаний. Их одежда, как правило, символизирует протест, их брюки — это декларация независимости.

Мне кажется, я понимаю, почему этих молодых людей влечет Край Пиков. Полные трудностей и опасностей походы помогают им избавиться от раздражения, которое вызывает противоестественная жизнь в больших городах. Таким образом, Дербишир играет роль своеобразного предохранительного клапана для Манчестера и Шеффилда. Там, на самой крыше северного края, еженедельно встречаются сотни ланкаширцев и йоркширцев: они вместе пьют пиво или горячий чай, едят крутые яйца вперемешку с консервированными ананасами и распевают походные песни.

Тем временем девушка покончила с яйцами.

В зал заглянула хозяйка гостиницы и сообщила массу новостей. Оказывается, мисс Джонс прошла этим путем еще рано утром — она намеревалась обойти кругом Скаут. Мистер Браун и «его молодая леди» отправились верхней дорогой в Идейл, а миссис Робинсон собиралась вернуться пораньше, потому что вечером ей предстоит принимать участие в концерте духовной музыки. Что же до другого мистера Брауна, то он еще не появлялся.

(Край Пиков хорошо знает своих энтузиастов — не хуже, чем они сами знают Край…)

Дождь за окном, похоже, усилился.

— Сегодня на Скауте сыро, — произнесла прекрасная амазонка, ни к кому не обращаясь.

Я рискнул откликнуться:

— Дождь хорошим ходокам не помеха!

— Я обожаю гулять в дождь, — заявила девушка, и это стало началом нашей беседы.

Куда я направляюсь «на это воскресенье»? В Идейл. Мне надо забрать оставленную там машину. В этом месте моя собеседница поморщилась (любители гроз ненавидят автомобили и презирают велосипеды). И какой дорогой я планирую идти? Через Роттен. Вот это напрасно! Ей известен куда более удобный путь, и если я пожелаю… Конечно же, я пожелал.

— Позвольте вам помочь?

Ответом мне стал еще один возмущенный взгляд. Девушка ловко вскинула рюкзак на спину, повела плечами на манер бывалого пехотинца, утверждая ношу на положенном ей месте, и весело застучала своим ясеневым посохом по булыжникам. Мы решительно направились в сторону пустоши…

— Вперед! — воскликнула девушка. — Вот только башмаки у вас неподходящие — будут скользить на склонах.

Бледная амазонка вышагивала не хуже тренированного мужчины. Она обладала тем неспешным, устойчивым шагом, которому специально обучают в швейцарских альпинистских клубах. Я с восхищением поглядывал на ее залитый дождем профиль. Если у нее был младший братишка, то в эту минуту она наверняка на него походила.

По дороге мы разговорились. Девушка сообщила, что работает секретаршей. Это показалось мне абсурдным. Трудно было представить, что какой-то начальник диктует письма по поводу хлопчатобумажных отходов этой вольной Диане, с легкостью покоряющей вершины! (Хотя мне говорили, что по понедельникам любители гроз превращаются в обычных людей и даже выглядят иначе.) Мы шагали по узким тропинкам через пустоши, преодолевали горные ручьи — коричневые ручьи с круглыми, гладкими камнями на дне — и разговаривали, как двое попутчиков-мужчин.

Возле мокрой каменной стены нам повстречались еще двое туристов — мужчина и женщина из Нью-Миллс. Выяснилось, что они приехали сюда на поезде, а сейчас направляются в Идейл, откуда у них забронированы обратные билеты. Дальше мы пошли вместе. Беседа вертелась вокруг их прошлых походов: обсуждали, каков бывает Край Пиков зимой и летом; вспоминали недавний случай, когда на Киндер-Скауте пропал один из туристов — и как все «походники», объединившись, прочесывали цепью каждый клочок холма, пока не обнаружили мертвое тело товарища.

В конце концов мокрые, раскрасневшиеся, мы пришли к маленькой гостинице — конечному пункту нашего путешествия. Внутри было не продохнуть от табачного дыма. Небольшая по размеру комната оказалась битком забитой мужчинами и женщинами в различной стадии изнеможения. В жизни не видал более здорового и вдохновляющего зрелища!

Рюкзаки кучей свалены на полу, рядом красовалась коллекция разнокалиберных посохов. На столе покоились остатки общего пиршества — в основном вареные яйца и консервированные фрукты. Мужчины пили пиво, женщины прихлебывали горячий чай из высоких пивных кружек, которые показались мне даже толще, чем знаменитые кубки из Кру. Одни приехали из Манчестера, другие из Шеффилда. Кто-то путешествовал в одиночку, кто-то в большой компанией. Здесь можно было увидеть как одиноких девушек и парней, так и мужей с женами, попадались и влюбленные парочки, приехавшие на романтическую прогулку. Какой-то юноша поднялся и предложил хором спеть. Все охотно откликнулись на его призыв, и вскоре в комнате уже звучала песня: «Чем больше мы будем вместе, будем вместе мы, будем вместе…»

Ланкаширцы и йоркширцы пели на редкость слаженно и душевно. Похоже, что тридцатимильная прогулка под дождем никак не отразилась на их голосовых связках.

Наконец кто-то бросил взгляд на часы. Время отправляться на вокзал! Все поднялись (и моя амазонка тоже), скользнули в лямки своих походных рюкзаков, покрепче сжали в руках ясеневые палки и тяжело затопали на выход. С улицы, где по-прежнему шел дождь, донеслась их веселая песня…

Жители маленькой дербиширской деревушки под названием Им до сих пор говорят о Лондонской чуме так, словно это случилось на прошлой неделе. Пожалуй, Им — последнее место на карте Англии, где сохранились живые воспоминания о страшном поветрии 1665 года.

Собственно, вся деревушка состоит из одной улицы с каменными домами, которая притаилась в узком ущелье среди высоких холмов. Здесь есть церковь, обнесенный стеной господский дом и куча полуразрушенных строений. Заглянув в церковь, я познакомился с ее престарелым сторожем. Подобно остальным жителям деревни, он сразу же завел речь о Чуме.

— Вы знаете, — говорил старик, — мы оставляли деньги на дне колодца, чтобы вода могла их отмыть. Люди из соседней деревни приносили нам еду — клали возле колодца, а деньги забирали. Для дезинфекции мы добавляли в воду для питья уксус… кошмар! И каждый ужасно боялся подцепить заразу…