Генри Мортон - По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла

— Ну, кажись, дела пошли на лад! Мы потихоньку выкарабкиваемся..

Дым для местных жителей — то же самое, что и интенсивность движения по Главной портовой дороге для ливерпульцев. Это своего рода барометр благосостояния. Чем чернее дым над Шеффилдом, тем светлее и радостнее лица горожан. Чем гуще эти клубы, тем реже толпы безработных, ошивающихся на каждом углу города. По мере того как одна за другой оживают фабричные трубы, и оранжевые сполохи из заводских топок разгоняют ночную темноту, город восстает от мрачного сна, и людские сердца наполняются надеждой.

Мрачное уродство промышленного центра не лишено странного, своеобразного величия. Оно и понятно: вы не сможете выпускать орудийные щиты в розовом саду. И мне кажется очень правильным и справедливым, что огромные пушки и снаряды, которыми они расстреливали человеческую плоть во время войны, изготавливаются именно здесь, в Шеффилде. Ибо город этот никогда не претендовал на роль записного красавца, он всегда был и остается холодным, тяжеловесным королем стали. Шеффилд — гигантское обиталище станков, которые всячески измываются над сталью — проделывают в ней дырки, гнут и нарезают ее длинными, изогнутыми лентами с той же легкостью, с какой нож режет хлеб.

Странное впечатление производит город по вечерам: он выглядит совсем нечеловеческим. Высятся мрачные, черные трубы, зловещим пламенем тлеют заводские печи-вагранки, время от времени выбрасывая в небо длинные, змееподобные языки пламени. Кажется, будто город построили не люди, а трудолюбивые кузнецы-гномы. И тем не менее Шеффилд — одно из самых впечатляющих свидетельств власти человека над силами природы.

Он представляет собой полную противоположность тихим соборным городам, таким как Йорк и Кентербери.

Сталь является самой основой существования Шеффилда. Здесь все связано с ее производством и преобразованием во множество нужных и полезных вещей. В последнее время все чаще ведутся разговоры о зависимости человека от машин. Глядя на Шеффилд, можно было бы предположить, что его населяют такие же холодные и бездушные люди, как и те умные станки, которыми они управляют. Ничего подобного! Человеческая природа в очередной раз опровергает заумные гипотезы высоколобых теоретиков. В Шеффилде живут очень веселые и энергичные люди. Многие из них приехали из Шотландии и соседних графств. Они радостно улыбаются сквозь клубы разноцветного дыма. Чем больше дыма на улицах Шеффилда, тем шире улыбки на лицах его обитателей.

А еще шеффилдцы обожают своих женщин. И то сказать: прелестное девичье личико под задорной красной шляпкой гораздо больше радует глаз, когда оно возникает на фоне иссиня-черного дыма. Здесь оно выглядит подлинным подарком судьбы…

Огромные жароустойчивые горнила, соединяющие топки с изложницами, дымятся от жара расплавленного металла. Вот они медленно накреняются, и жидкий металл течет в сторону форм, там он остывает, затвердевает. И пожалуйста — Шеффилд выдал на-гора еще одну броневую плиту или пушку. Очередной вклад в дело победы над врагом!

Самой крупной деталью, которая производится на шеффилдских заводах, является стальной колесный бандаж для железнодорожных составов. А самой мелкой, наверное, будут граммофонные иголки.

На изготовление одной такой иголки уходит целый месяц, а срок службы ее составляет едва ли пять минут. Ученые установили множество интересных подробностей из жизни этого деликатного изделия. Оказывается, за время воспроизведения одной записи граммофонная иголка пробегает путь длиной в семьсот двадцать футов, и при этом нагрузка на нее составляет три с половиной унции. Поскольку площадь острия иголки (если тут вообще уместно говорить о площади) чрезвычайно мала — примерно три тысячных дюйма, то давление составляет колоссальную цифру — двенадцать тонн на квадратный дюйм. Сами понимаете, какой прочностью должна обладать иголка при таких нагрузках. Обычно их изготавливают из специальной закаленной стали.

Я побывал на фабрике и понаблюдал за процессом изготовления граммофонных иголок. На моих глазах девушки брали пучки тонкой стальной проволоки около фута длиной и пропускали их через устройство, которое каждый кусок проволоки заостряло с обоих концов. Следующий станок «откусывал» заостренные концы, получая, таким образом, по две иголки с каждого куска проволоки. Что дальше? А дальше все повторялось сначала: куски проволоки снова заострялись и шли на «обрезку». Так продолжалось до тех пор, пока из-под резца не выходила последняя пара иголок.

Миллионы заготовок выкладывались на особые подносы и отправлялись в недра раскаленной печи. Здесь иголки раскалялись до ярко-оранжевого цвета, по их поверхности пробегали ослепительные искры. Выждав, когда заготовки в достаточной степени прокалятся, подносы накреняются и сбрасывают их в масляную ванну. Так происходит процесс закалки.

Затем иголки полируются на специальных токарных станках. Через месяц после того, как проволоку заострили и настругали, граммофонные иголки готовы к исполнению «Зампы».

Боюсь, я настолько увлек читателей описанием шеффилдского дыма, что они позабыли о главном достоинстве этого города — я имею в виду ту легкость, с которой можно из него сбежать. Ровно полчаса понадобилось нам с моим приятелем-шеффилдцем, чтобы попасть из самого задымленного пекла на безлюдные и прохладные вересковые холмы. Я не знаю другого крупного промышленного города, который бы предлагал столько легких и быстрых путей к отступлению.

Кроме того, Шеффилд знаменит своими живописными пригородами — здесь тоже ему нет равных (если не брать в расчет Бристоль).

И все-таки главной отличительной особенностью Шеффилда, его, так сказать, визитной карточкой, является дым. У большинства англичан само имя города ассоциируется с клубами разноцветного дыма — черным, белым, серым, коричневым. Если приглядеться повнимательнее к этим клубам, то можно разобрать в них очертания канонерских лодок, крейсеров и пушек, безопасных лезвий для бритья, ножей и вилок, граммофонных иголок, гальваностереотипов и множества других вещей, больших и маленьких, которые человеческий гений научился извлекать из самого сердца твердой, неподатливой стали.

Бирмингем и способ, каким этот город хранит свои деньги. Читателю предстоит заглянуть на «Булл ринг» субботним вечером, оживить свои воспоминания о Чарльзе Диккенсе и узнать кое-что новое о мячах для гольфа, машинах и ювелирных изделиях.

Бирмингем…

Поезд замедляет ход. Пассажиры в вагоне-ресторане начинают суетиться со своим багажом — перед ними уже маячит сладостный призрак предместья Эджбастон. Предвкушение радостных встреч и домашнего уюта озаряет их простые, честные лица. Болтливый коммивояжер прикидывает в уме, что времени еще достаточно, и при известной доле везения он успеет опрокинуть пятую рюмку виски с содовой. А поезд все тормозит.