Тамалин Даллал - Глазами любопытной кошки

В 2004 году в Ачех было объявлено главенство шариата. Прежде женщины не должны были покрывать голову, однако большинство все равно делали это добровольно. Теперь же существует так называемая «исламская полиция». Полицейские ездят на мотоциклах и следят, чтобы парочки в общественных местах не слишком откровенно проявляли свои чувства, а у женщин были покрыты волосы. Это касается лишь мусульманок. Другие женщины могут ходить как угодно. Если мусульманка не покрывает голову, ее могут обрить. Закия, единственная женщина из ФВА, объяснила:

– Полиция следит за тем, чтобы неженатые пары не вели себя неприлично, не целовались на людях и не касались друг друга, а также не занимались сексом в кустах. Если их поймают, то об этом напечатают в газетах, а виновных отведут в людное место, объявят по громкоговорителю об их проступке и изобьют у всех на виду.

Я спросила, что она думает по этому поводу, и она ответила:

– Таков закон. Они согрешили и должны быть наказаны.

Браки в Ачех заключались по взаимному согласию, однако Закия разделяла общее убеждение, считая, что «целоваться до свадьбы грешно». Женщины из Банда-Ачех, к какой бы социальной группе они ни принадлежали – от учителей до танцовщиц, студенток и домохозяек, – соглашались с законами шариата, не ставя их под сомнение.

Я выяснила, что у слова «шариат» есть более глубокий смысл. Шариа означает «путь» или «тропа»; этот свод мусульманских правил охватывает многие аспекты повседневной жизни. Существует распространенное мнение, что шариат – возведенная в ранг закона скромность, однако его действие распространяется также и на политику, экономику, банковское дело, строительное право, общественные и интимные вопросы. Это очень сложная и многоступенчатая система.

Однажды, когда мы с Каде колесили по городу на бечаке, поблизости раздался оглушительный вой сирен, бой барабанов и из трескучих громкоговорителей послышалось пение. Начался большой парад, возвещающий приход Рамадана – главного поста, обязательно соблюдаемого мусульманами по всему миру. Я расспросила многих, но никто не мог точно ответить, когда же начинается Рамадан. Некоторые говорили, что третьего или четвертого октября. Сотни женщин в белых платках с пением проезжали мимо нас на фургонах и мотоциклах. Они раздавали листовки, напоминающие жителям верную дату начала Рамадана – пятое октября. Дети и взрослые размахивали цветными флагами; атмосфера была праздничная. Вдоль улицы выстроились толпы людей, которые вышли из домов, чтобы наблюдать за парадом.

Мы по-прежнему сидели на бечаке, когда у Каде возникла идея:

– Я могу устроить так, чтобы ты присутствовала на танцевальной репетиции.

Водитель отвез нас в концертный зал. Там стояли обычная ударная установка, электрогитара и клавишные. Двое мужчин спали на голом полу, еще несколько сновали вокруг. Не похоже, что тут намечалось что-то интересное. Каде вышла и поговорила с пожилым мужчиной на мотоцикле. Он сказал: «Следуйте за мной».

С того самого концерта я искала способ познакомиться с Рафли. Мы приехали на съемочную площадку, где снимали клип для другого музыканта. Он исполнял смесь рока и фолка в том же стиле, которым прославился Рафли. К нам подошел Сиек Газали – коренастый мужчина в традиционной шапочке и жилете. Сиек был самым известным музыкальным продюсером в городе, и, по счастливому стечению обстоятельств, оказалось, что он работает с Рафли. Сиек договорился с ним, что тот заедет за нами и мы вместе отправимся в дом губернатора, где вечером должен был состояться концерт.

На сцене Рафли казался гигантом. При личной встрече выяснилось, что он ниже меня. Он излучал спокойную мужественность и обладал сильнейшей харизмой. Когда мы вышли из машины, его окружила толпа фанатов и провожала до самой сцены. Он поприветствовал каждого, сердечно пожимая руки, словно здоровался с друзьями, которых не видел тысячу лет. Вместо того чтобы принимать присутствие фанатов как должное, он был постоянно благодарен им за то, что они пришли посмотреть на него.

Дом губернатора оказался ратушей в деревушке недалеко от Банда-Ачех, куда пригласили многих горожан. Перед выступлением женская труппа исполнила медленный праздничный фольклорный танец королевской свиты. За ним последовали бесконечные выступления мужчин в красивых расписных шелковых рубашках и традиционных шапочках – они произносили длинные речи, часто упоминая цунами.

– Эта деревня вовсе не пострадала от цунами, – заметила Каде.

Нам было невыносимо скучно, но мы терпеливо ждали, и наконец Рафли спел три песни, помахал фанатам у выхода и подвез нас в штаб-квартиру ФВА.

Дом, где Каде снимала комнату, закрывался в одиннадцать, и я пригласила ее переночевать у меня. Местным женщинам строго запрещено ночевать в доме, где живет так много мужчин. Даже Закия, единственная женщина из ФВА, всегда уходила домой на закате. Каде же отказалась выходить из спальни, даже в туалет. Индонезийки, которых я встречала, носили платок даже дома, но Каде сняла свой перед сном. Я представляла, что под платками у всех девушек длинные струящиеся локоны, однако у нее была короткая стрижка. Ее волосы выглядели так, будто она стригла их сама.

– Чем меньше волос, тем удобнее носить платок, да и все равно их никто не видит, – сказала она.

Учительница, с которой я познакомилась на ярмарке, отвела меня в свою школу. Это была одна из немногих школ, оставшихся в целости. Она представила меня как учительницу танцев, и дети восторженно заголосили:

– Сальса?

– Нет, мой танец другой, – ответила я.

Но разговор все равно несколько раз возвращался к сальсе. К счастью, я знала базовые движения. Мальчики танцевали с одной стороны класса, девочки – с другой. В благодарность девочки станцевали саман – танец, которому начала учить меня Фифи. Они сели на колени и запели, ударяя себя по плечам и хлопая в ладоши.

Эти жизнерадостные смешливые дети выглядели так же, как и подростки в любой другой стране мира; только мальчики были в форме, и она делала их похожими на охранников, а девочки носили длинные юбки, жакеты и платки.

Когда я приехала в школу во второй раз, я попала на урок к другой учительнице, и та просто ушла. Дети оказались совсем неуправляемыми. Я не знала, что с ними делать, но, когда мальчишки стащили мою камеру, решила, что надо успокоить их любым способом. Английский их не интересовал, однако мне удалось привлечь внимание импровизированным уроком испанского, дополнив его парой шагов из сальсы.