Тамалин Даллал - Глазами любопытной кошки

– Есть два вида наследования собственности: высокое наследство – большие традиционные дома и земля, передающиеся из поколения в поколение, и низкое – обычные дома и земля, которые были куплены недавно. Высокое наследство передается по женской линии, низкое – по мужской. Наследование по женской линии было еще до ислама. Наследование по мужской линии зародилось, когда эти территории обратились в мусульманство. Теперь обе системы сосуществуют. Людей это устраивает, они не видят никаких противоречий. По традиции земля, принадлежащая женщине, не может быть продана без разрешения ее дяди. Дядя играет очень важную роль в жизни женщины. Если умирает тетя и дядя становится вдовцом, он переезжает в маленькую мечеть — суран, а племянница должна готовить для него и стирать одежду. У племянниц больше обязанностей по уходу за старшими родственниками-мужчинами, чем у дочерей этих мужчин. Если мужчина разводится, заботу о нем берут на себя его сестры. Жена ухаживает за дядей, и тот может найти ей нового мужа. Дети живут с дядей матери или отца. Если отец беден, дядя обеспечивает детям кров, а отец оплачивает еду и ежедневные расходы, пока ребенок не вырастает и не начинает зарабатывать самостоятельно. Если бедны и дядя, и отец, ребенок зависит от милости богатых людей. Понятие закат – это мусульманский долг, обязывающий помогать беднякам и сиротам. На собраниях городского совета, где принимаются важные решения, право голоса имеют религиозные учителя, лидеры научного сообщества, дяди и женщины. И у всех равные права.

Многие советовали мне посетить Букиттинги – маленький городок в окрестностях Паданга, название которого означает «высокий холм». Ририн и ее восемнадцатилетний брат взяли видавший виды отцовский джип и отвезли меня туда. Но сначала мы побродили по рынку в Паданге, голодными глазами смотря на вкусности и желе. В Рамадан еда была повсюду, но никто не прикасался к ней раньше назначенного часа. Мне понравились тележки, запряженные лошадьми, украшенными большими красными помпонами.

После Паданга мы два часа ехали в Букиттинги по зеленым холмам и крутым склонам рисовых террас мимо домов в традиционном стиле. Для традиционной архитектуры минангкабау характерны большие дома, в которых живет несколько поколений одной семьи. Отличительной чертой румах гаданг («большого дома») является массивная крыша с краями, загибающимися от середины кверху и символизирующими рога водяного буйвола. Эти дома, сделанные из кедра, целиком покрыты изысканной ручной резьбой и росписью.

Высадив меня в Букиттинги, Ририн с братом поспешили домой.

– У брата нет водительских прав, – объяснила Ририн, – поэтому мы должны вернуться до темноты.

Один мужчина на улице делал свежий сок из сахарного тростника, который после целого дня без еды и воды выглядел очень заманчивым. Однако никто пока не покупал этот сок. Торговец лишь продолжал наполнять маленькие целлофановые мешочки, втыкая соломинки в крепко схваченные резинками горлышки.

Я бродила по городу до шести, ожидая сигнала окончания поста. В Чиребоне мы прерывали пост в 5:50. В шесть часов я купила сок и пошла на площадь. Вокруг сидели люди, но никто не ел и не пил. Минуты шли, наступило 6:10, и я решила, что, по-видимому, пропустила сигнал и все эти люди уже поели. Присев на скамеечку, я выпила соку. И вдруг завыла сирена. Она прозвучала как сигнал воздушной тревоги! Люди сорвались с мест, и я оторопела – что случилось? А они побежали к киоскам купить что-нибудь попить. Я не дождалась сигнала…

Так я узнала, что время для прерывания поста рассчитывают в зависимости от положения солнца по отношению к луне. Это положение различается в разных частях страны. Когда я была в Букиттинги, пост следовало прервать в 6:13.

Утро началось с сигнала к завтраку в четыре утра; за ним последовал призыв к молитве, которая продолжалась более часа. До семи утра из потрескивающего мегафона слышались бесконечные мусульманские проповеди. Это было похоже на радиотрансляцию мелодраматического сериала с разными голосами, мужскими и женскими – для разных персонажей. Я невольно задумалась о том, когда же люди спят. Мне поспать не удавалось.

Я думала, что смогу купить авиабилет из Паданга в Банда-Ачех в турагентстве в Букиттинги, но компьютеров (как и связи с другими городами) там не было почти нигде, поэтому ничего не получилось. Я спросила агента:

– Чем же вы занимаетесь?

– Экскурсиями, – ответил он.

– Странно, – подумала я вслух. – Ведь туристов-то нет.

Он согласился, что работы для гидов немного, особенно после взрывов на Бали. Но от Букиттинги до Бали было несколько часов лету, и более мирного города я и не представляла.

– А вы хотите съездить на экскурсию? – поинтересовался агент.

– Конечно! – откликнулась я, увидев, что он показывает на свой мотоцикл.

Усевшись боком, одной рукой я придерживала юбку, а другой снимала на камеру восхитительный пейзаж. Водяные буйволы тащили плуги, конструкция которых не менялась сотни лет, обезьяны лакомились тем, что нашли на помойке. В деревнях вместо лужаек с травой перед домами были прудики. Я спросила, для чего эти водоемы с косяками рыб.

– Это ванные, – пояснил мой гид.

– Люди в них купаются? – спросила я.

– Нет, ходят в туалет. Рыбы все съедают, и вода остается чистой.

Мы проезжали долины, каньоны и расположенные на уступах плантации риса, чили, специй, овощей и фруктов. Нам повстречались старик и старуха, они делали коричневый сахар. Их усталый водяной буйвол ходил кругами, заставляя работать механизм, который выжимал в кастрюлю свежий тростниковый сок. Сок часами бурлил на огне, превращаясь в густую коричневую пасту. Когда она остывала, из нее делали лепешки на продажу.

Мой проводник показал мне кедровый румах гаданг и объяснил:

– Конструкция, форма и размер дома говорят о социальном статусе семьи. В таких домах, которые считаются высоким наследством и передаются по женской линии, имеют право жить лишь те люди, чью родословную можно проследить до первых поселенцев. Когда мальчик становится мужчиной, он не должен больше находиться в одном доме с женщинами, он живет в мечети и спит на полу, пока не женится. В возрасте семи лет мальчики обычно покидают родной дом и живут в сурау (молитвенный и общинный дом), где изучают религию и традиции (адат). Считается, что подростки должны уехать из родного города, чтобы набраться жизненного опыта, а затем вернуться домой уже взрослыми, мудрыми людьми, полезными обществу. Свой жизненный опыт и знания они могут использовать в своей семье или став членом «совета дядь» родного города. По традиции после замужества дочери остаются в материнском доме. Их мужьям отводится роль «мужа-гостя». Он ночует в доме жены, а на рассвете возвращается к матери и помогает там ухаживать за посевами.