Тамалин Даллал - Глазами любопытной кошки

По всей округе в каждом доме сушился виноград. Насколько хватало глаз, простирались виноградники. Наша тележка снова двинулась в путь по немощеным тропкам, мимо кладбища, где надгробия были сделаны из глиняных кирпичей, сложенных треугольниками. Мусульманские кладбища обычно просты: земля и голые камни, никаких цветов и замысловатой резьбы.

Вернувшись в Турфан, мы распили бутылку вина из Лоб-Нора, на месте которого раньше находился Лоулань – древний город, где были обнаружены древние двухметровые синьцзянские мумии. Теперь там располагался знаменитый ядерный полигон. Вино оказалось хорошим и, надеюсь, не радиоактивным. Мы попрощались, и австрийцы сели на автобус до соседней провинции Дуньхуан, где им предстояло посетить древние буддийские пещеры.

Когда мы вернулись в отель, началось танцевальное представление. Мы решили смотреть его каждый вечер. По окончании солистка ансамбля Гулипари пригласила нас поужинать с ее танцорами. Флейтист позвал в свой микроавтобус, но Гулипари отказалась ехать – почему, мы так и не поняли. Мы пошли в шикарный ресторан под открытым небом, где обычно была не только еда, но еще и танцы. Он походил на ту дискотеку в Кашгаре, где мы встретили клавишника и нескольких певцов.

Все сели за столик, на вращающемся подносе стояло множество блюд. Некоторые из них были вкусными, а некоторые странными – как, например, бараньи внутренности и яйца черного цвета, с едким вкусом. Праздновали девятнадцатилетие одного из ребят. Пришли его друзья, а потом почти вся труппа сбежала, бросив нас. Мы остались в недоумении.

Анипа, старшая танцовщица, подсела к нам и начала упрашивать нас с Мелиссой исполнить танец живота. У меня с собой был диск, мы станцевали под одну из песен с Занзибара, и наше выступление свело с ума весь ресторан. Гости высыпали на площадку и стали двигаться очень профессионально. Я заподозрила, что в этом месте собираются танцоры. Мужчины танцевали от души, держа гордую и элегантную осанку. Здесь было много пар: мужчины с женщинами, а иногда и мужчины с мужчинами или женщины с женщинами танцевали вальс и другие танцы. Потом заиграла безумная испанская поп-музыка («тинейджерский поп»), и на танцполе начался полный «отрыв».

На следующий день Анипа пригласила нас к себе на обед. Во дворе современного многоквартирного дома, где она жила, стояли старые кровати без матрасов. Оказалось, что в традиционных домах летом люди спят на крыше, в сентябре перемещаются во двор, а зимой переезжают в дом. Этот обычай сохранился и в современном городе. Когда на кровати не спят, то используют ее для просушки перца, который раскладывают маленькими горками.

Поднявшись по лестнице на шестой этаж, мы очутились в квартире Анипы, которую она делила с подругой. В отличие от всех остальных уйгурских домов, в которых мы были, эта квартира не была завалена хламом. Я подумала о том, насколько точно дом человека отражает его жизнь. Анипе исполнилось тридцать семь лет, и она зарабатывала на жизнь танцами, но при этом не суетилась, пытаясь выполнить семь дел одновременно, как мы в Штатах.

Она накрыла традиционный уйгурский стол для гостей: низкий столик, вокруг которого были разложены подушки; на нем стояли красивые тарелки с лепешками нан, печеньем, сладостями, сухофруктами и конфетами. Мы посмотрели запись уйгурских танцев на дисках (такие диски в Китае стоят около двух долларов), поели плов, и нас разморило.

Мелисса разбудила меня перед началом танцевального представления. До сих пор мы не пропустили ни одного шоу и шутили, что скоро будем знать их наизусть. Каково же было наше недоумение, когда жена ударника, стоявшая на входе, грубо задернула занавес перед нами! Мы с Мелиссой всегда предлагали ей заплатить за вход, но она каждый раз отказывалась брать деньги. Мы так и не поняли, что произошло. Столь внезапная и необъяснимая перемена – то нас принимали как своих, то вдруг отвергли – так и осталась загадкой, очень обидела и разочаровала.

Мы ушли ни с чем и вдруг наткнулись на возницу, который катал нас накануне. Он предложил отвезти нас в «лучшее место во всем городе». Мы проехали через весь Турфан… и в результате оказались в том самом ресторане под открытым небом, где гуляли с нашими девятнадцатилетними танцорами! Женщина в блестящем платье по имени Джамила упрашивала меня станцевать. Она сфотографировала нас и пригласила отведать традиционной уйгурской кухни у нее дома на следующий день.

Джамила жила в пятиэтажном многоквартирном доме в нескольких кварталах от гостиницы. Хотя снаружи дом был отделан все той же «туалетной» плиткой, внутри он оказался красивым. В интерьере соблюдался уйгурский стиль, чувствовалась любовь к деталям и изяществу. Здесь было очень свободно. В комнатах почти отсутствовала мебель, отчего они казались просторными и удобными; стояли только стол в гостиной и стулья. Во всех других комнатах полы были устланы толстыми восточными коврами от стены до стены, а кое-где они висели и на стенах. Вместо ламп здесь использовали резные канделябры. Каждый дюйм стен и потолка оклеили серебристыми обоями с цветочным рисунком, двери украсили резьбой, а в арочные проемы между комнатами – узорами и лепниной.

Кроватей не предполагалось. В Синьцзяне спят на матрасах, которые днем убирают в небольшие ниши в стене. Вещи лежали в трех чемоданах, сложенных стопкой в углу. У Джамилы был большой телевизор, тогда показывали нечто вроде китайской «Фабрики звезд». Победил парень, исполнявший песни «Куин» (Queen) на китайском языке; в подтанцовке участвовали мальчики в костюмах с рисунком под зебру.

Мы сели за стол, где уже стояли блюда с наном, сухофруктами и сладостями. А готовил для нас заботливый и обходительный муж Джамилы; он подал лапшу, пирожки с китайской капустой и ассорти из шашлычков. А чуть позже сварил вкуснейший суп с лапшой и бараниной.

Джамила пригласила нас на вечеринку в честь обрезания, которую устраивала одна из ее подруг. Но она опаздывала, а нам было неудобно явиться без нее. На противоположной стороне улицы находился торговый центр, там на нескольких этажах продавали кроссовки, электронику, одежду и прочее. С виду он походил на американские торговые центры, только у каждого магазина здесь был свой хозяин, и во многих продавалось одно и то же. Мы вернулись в банкетный зал и увидели только что подвергнувшегося процедуре обрезания мальчика, который бегал наперегонки с друзьями. Ему исполнилось семь лет – в Синьцзяне принято проводить обрезание в этом возрасте. Говорят, что чем старше мальчик, тем легче проследить за заживлением и предотвратить попадание в ранку инфекции. Мать мальчика и его сестры приветствовали гостей в платьях, похожих на наряды подружек невесты; с соответствующими прическами, напоминавшими шлемы, покрытые лаком с блестками. Джамила проводила нас к одному из многочисленных столиков с вращающимися подносами, которые ломились от непременных сладостей, нана, фруктов, орехов и розового чая. На танцполе кружились и играли дети.