Георгий Чиж - К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.

Опьяненные победой, в дыму и пламени, колоши быстро уходили из крепости к берегу, таща на берег, к своим батам, пушки, ружья, разный домашний скарб, продовольственные запасы и связки бобровых шкурок. Многие еще оставались в крепости. Пробегая от одного здания к другому, они иска­ли, чем бы еще поживиться.

Вдруг дрогнула земля, и высокий столб дыма, пламени и камней поднялся к небу. Раздался густой протяжный гул взрыва. Это взорвался пороховой погреб Ситхинской крепости...

С наступлением темноты Плотников подобрался ближе к развалинам догоравшей крепости и здесь, в лесу, встретил двух беглецов. Это были заболевший и оставшийся в крепос­ти русский партовщик Батурин и девушка алеутка с ребен­ком на руках. Вместе с ними он ушел в горы, в глубокую лесную чащу.

Целую неделю, блуждая по лесу, беглецы питались одними ягодами да кореньями. Спасения, казалось, не было...

На восьмой день по лесу и по горам гулко прокатился грохот двух пушечных выстрелов.

Сломя голову, задыхаясь от волнения, Плотников сбежал вниз и увидел, что в бухту входит знакомый ему русский ко­рабль, кажется, «Екатерина».

– Не трогайтесь с места, чтобы вас можно было найти! – крикнул он своим спутникам и, спотыкаясь и падая, напра­вился к берегу, но, наткнувшись на шестерых колошей, изме­нил направление и побежал к мысу, подавая кораблю сигна­лы руками и громкими, как ему казалось, но слышными только ему самому криками. Он долго метался по мокрому песку мыса взад и вперед и упал без чувств, когда заметил что с корабля спускают вельбот.

Очнулся Плотников на бостонском «Юникорне», пленни­ком Барбера.

С помощью ситхинских, русских и английских слов он объяснил капитану, что случилось в Ситхе. Самое главное было понято Барбером; один отряд был послан им в лес за спутниками Плотникова, другой – в крепость, обшарить по­жарище.

Из крепости удалось вывезти только пять бесформенных, покрытых копотью медных слитков – остатки недавно еще грозных пушек.

Прошел день, другой... Барбер ждал и все более волно­вался, недоумевая, не зная, что делать. Беглые матросы бесследно исчезли, тойоны тоже. Крепость пуста, обещанных ме­хов никто и не думает доставлять...

«Оставаться, – думал он, – опасно: дикарей много, они вооружены, упоены победой, у них где-то поблизости целая флотилия батов... Уйти с пустыми руками – досадно. Что делать? Рискнуть высадиться?»

Рассеянным взглядом смотрел он на развалины крепости, на безлюдный берег и вдруг увидел: из-за мыса вышел боль­шой бат с хорошими гребцами и направился прямо к кораблю.

Бат подошел к борту. Сидевший в нем Котлеан спросил по-ситхински, есть ли на корабле русские. Потребовал выдать их, если капитан хочет сохранить добрые отношения.

Ни один мускул не дрогнул на лице Барбера. Он приветли­во улыбнулся гостям, сказал, размахивая руками:

– Нет у меня русских, нет! Поднимайтесь, дорогие гости!

Тойоны направили бат к трапу.

«Будь что будет», – решил Барбер, провожая гостей в свою каюту, и выразительно посмотрел на помощника.

Секундная задержка перед дверью каюты оказалась для гостей роковой: на них навалилось сзади несколько человек, и через минуту, связанные по рукам и ногам, оба тойона лежали на палубе.

Услышав возню на корабле и заглушенные крики тойонов, колоши на бате поняли, что случилось, и торопливо отвалили от корабля.

Всю ночь на «Юникорне» никто не смыкал глаз, люди с за­палами наготове стояли у пушек. Фонари у бортов освещали воду и выплывавшие из черной глубины стайки переливавших­ся серебром рыбешек.

Наступило утро. Сквозь редкий туман видно было, как вдоль берегов бухты крадутся юркие баты. С корабля их на­считали больше шестидесяти.

Барбер мрачным взглядом окинул бухту. Обе половины лодочной флотилии скобками, одновременно и ровно, как на параде, загибали свои фланги за кормой корабля. Так кра­сиво и согласованно проводить сложный маневр окружения могли только бывалые охотники на бобров, привыкшие к мас­совым действиям. Но Барберу было не до любования краси­вой картиной. Матросы-канониры стояли в боевой готовности на своих местах у двадцати пушек. Барбер приказал выта­щить тойонов на палубу, а затем потребовал от них немед­ленно приостановить нападение...

Кольцо смыкалось. На батах, заметив тойонов, подняли короткие весла, и продолжительный вой протяжно прокатил­ся по бухте.

Перед похолодевшими от ужаса тойонами матросы про­дергивали через ноки рей длинные тонкие, извивающиеся, как змеи, веревки с мертвыми петлями на концах. Тут же в полном молчании подготовлялись два смоляных факела – пред­стояла пытка.

Скаутлелт невольно втянул голову в плечи и крепко стис­нул зубы. Но Котлеан стоял, гордо выпрямившись, и на пред­ложение Барбера отрицательно покачал головой...

Лодки сближались. Матросы проверяли наводку и ждали команды.

Воинственный крик с лодок повторился. Нападающие ви­дели, как тойонов подтащили к реям и стали надевать им на шею петли. Изо всех сил налегая на весла и теряя строй, баты стрелой летели к кораблю.

Двадцать выстрелов потрясли до основания корабль и слились в протяжный гул. Громадные клубы черно-серого ед­кого дыма от самой воды до мачт скрыли бухту. Когда же дым отнесло немного в сторону, тойоны увидели в разных местах разбитые ядрами и картечью баты, тонущих людей. Однако десятка два смельчаков успели подплыть вплотную к закрытому дымом кораблю и начали топорами прорубать обшивку корпуса, не обращая внимания на оружейный огонь с палубы почти в упор.

«Пожалуй, гибель», – мелькнуло в голове Барбера, и он еще раз бросил взгляд на длинную глубокую бухту... И вдруг морщинки на его лице разбежались, разгладились. Указы­вая своему помощнику на вход в бухту, он крикнул:

– Смотрите! Это капитан Эббетс!

В бухту на всех парусах входили два корабля.

Сигнальщик быстро передавал сигналами под диктовку Барбера:

«Внезапное нападение дикарей на корабль! Заприте вы­ход из бухты! Приготовьте пушки!»

Однако загораживать выход из бухты не пришлось: коло­ши, преследуемые ружейным и орудийным огнем, в беспоряд­ке спасались к берегу и бежали в лес. Капитан Эббетс все же не утерпел, выпалил по двум подвернувшимся батам, по­топил их, а людей забрал в плен...

Неожиданное появление двух кораблей сломило сопротив­ление тойонов. Они приняли условие Барбера: согласились выдать ему три тысячи бобровых шкурок, всех живых пленников взятой крепости и десять знатных аманатов.

Сильный отряд вооруженных матросов доставил к берегу переводчика с распоряжениями от тойонов.

Медленно и неохотно выдавали колоши пленных и с боль­шим сожалением расставались с бобрами. Доставленные на корабль женщины рассказали, кто из мужчин жив и где находится.