Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы

Откровенными инициаторами наращивания боевой мощи "сил самообороны" выступали в 70-х годах как лидеры правящей либерально-демократической партии, так и японские генералы, возглавлявшие вооруженные силы страны. В те годы в моих статьях, публиковавшихся на страницах "Правды", не раз обращалось внимание на воинственные настроения этих кругов. Так, в январе 1978 года я информировал читателей газеты о выступлении одного из министров японского правительства - начальника Управления национальной обороны и в то же время видного деятеля правящей либерально-демократической партии Канэмару Син перед офицерами и солдатами авиадесантной бригады "сил самообороны". Осуждая людей, считавших, что "силам самообороны" не следовало вызывать ощущение угрозы в соседних странах, Канэмару заявил, что Япония была бы неспособна защищать себя, если бы ее вооруженные силы не представляли опасности для "врагов". Весь пафос его выступления сводился к тому, что Япония должна была приступить к запугиванию своей военной мощью потенциальных "врагов" из близлежащих стран. Этим "врагам", по словам Канэмару, надлежало привить "ощущение опасности" со стороны японских "сил самообороны"52. Развивая идею о необходимости дальнейшего вооружения Японии наступательными видами оружия, ближайший помощник Канэмару, начальник Совета объединенных штабов "сил самообороны" генерал Курису Хирооми, выступил тогда же со статьей в военном журнале "Винг", в котором было написано следующее:

"Опыт истории учит, что в любой войне только наступление вело к победе. Эффективный отпор любой атаке противника невозможен одними оборонительными средствами. Оружие, которое не обладает способностью вызывать у противника боязнь ударов по его базам и тылам, должно быть признано поэтому неэффективным с точки зрения предотвращения вторжения". В той же статье Курису высказался вообще против какого-либо разделения оружия на "наступательное" и "оборонительное".

Еще дальше пошел в своих высказываниях начальник оборонного департамента Управления национальной обороны Ито Кэйити. В своем выступлении в парламенте он попытался доказать, будто бы по конституции японским "силам самообороны" не возбранялось владеть некоторыми видами тактического ядерного оружия53.

Естественно, что подобные высказывания японских государственных деятелей и генералов не могли не настораживать миролюбивую общественность как в Японии, так и за ее пределами. Довольно тревожные отклики получили они в нашей печати.

Состоялся тогда в этой связи обмен мнений и в советском посольстве в Японии, участие в котором приняли посол Д. С. Полянский, некоторые дипломаты, включая военных атташе, и кое-кто из журналистов. В ходе этого обмена мнениями выявились разные точки зрения в отношении того, сколь реальную угрозу возврата Японии к милитаризму создавало постепенное увеличение ее военных расходов. Некоторые считали эту угрозу серьезной, некоторые были склонны не придавать ей большого значения. К первым склонялся и посол, судя по его отдельным репликам. Что касается меня, то, как помнится, в своем выступлении на этом совещании я обратил внимание на тот факт, что курс японского правительства на ограничение бюджетных военных расходов в пределах одного процента от валового национального продукта страны не следовало расценивать как проявление особого миролюбия, ибо в абсолютных цифрах ежегодный рост бюджетных расходов был весьма значительным по той причине, что размеры валового национального продукта Японии непрерывно увеличивались. Но в то же время в моем выступлении проводилась мысль о том, что нам не следовало и преувеличивать боеспособность "сил самообороны", тем самым запугивая самих себя: ведь на вооружении этих "сил" не было тогда ни ядерного оружия, ни межконтинентальных ракет, ни авианосцев, ни бомбардировщиков дальнего радиуса действий.

Но, отмечая сравнительную малочисленность японских "сил самообороны" и отсутствие на их вооружении наступательных видов оружия, не следовало ни тогда, ни в последующие годы рассматривать эти "силы" как некую обособленную и самодостаточную военную организацию. Да, японская армия как таковая сама по себе в то время не представляла собой реальной угрозы для соседних с Японией стран. Но беда была в том, что уже тогда шло сращивание японских "сил самообороны" с вооруженными силами США, дислоцированными на Японских островах и в акватории Тихого океана. В сущности, уже в те дни эти "силы" представляли собой не что иное, как часть громадной военной машины Пентагона, призванной держать под контролем Соединенных Штатов весь Тихий океан и все подступы к Азиатскому континенту. Очевидным свидетельством тому стала со второй половины 70-х годов деятельность так называемого Американо-японского консультативного комитета, занимавшегося, несмотря на свое ни о чем не говорящее название, вполне конкретными вопросами, а именно обсуждением и решением вопросов, связанных с военным сотрудничеством двух стран на основе "договора безопасности" и координацией действий вооруженных сил США с японскими "силами самообороны" как в обычных, так и в чрезвычайных ситуациях. В подкомитете по координации вопросов обороны, созданном в 1976 году в рамках названного выше комитета, велась разработка конкретных планов совместных операций вооруженных сил обеих стран в случае возникновения войны в данном регионе. Цель разработчиков этих планов состояла в том, чтобы активизировать японские "силы самообороны", подчинить их в еще большей, чем прежде, степени военно-оперативным планам Пентагона и увеличить, таким образом, роль Японии как главного военного союзника США на Дальнем Востоке54.

Подобные факты говорили не только о тесной военной привязке японских "сил самообороны" к вооруженным силам США, но и о том, что в 70-е годы привязка эта стала еще более прочной и еще более открытой, чем в предыдущие два десятилетия. Объяснялось это, судя по высказываниям самих членов Американо-японского консультативного комитета, теми "новыми требованиями", которые предъявлялись "новой обстановкой на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии", сложившейся в результате военного поражения американских вооруженных сил во Вьетнаме.

Вторая половина 70-х годов была отмечена усилением внимания японских руководителей к вопросам военного характера. Повышенный интерес к этим вопросам проявился тогда не только в военных, но и деловых кругах. В пользу увеличения производства оружия и отмены ограничений на его вывоз за рубеж в марте 1978 года выступили такие видные деятели делового мира Японии как президент Федерации экономических организаций Токо Тосио и президент Японской торгово-промышленной палаты Нагано Сигэо. Тогда же неожиданно для всех сенсационное заявление сделал в парламенте и премьер-министр Японии Фукуда Такэо. Суть его сводилась к тому, что обладание Японией ядерным оружием "возможно" и что это не противоречит, якобы, конституции страны. Правда, это заявление премьер-министра сопровождалось оговоркой, что обладать таким оружием Япония не намерена55.