Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы

Все эти заявления были сделаны на фоне появившихся в японских средствах массовой информации измышлений по поводу "военной угрозы Японии", якобы исходившей от соседней страны - Советского Союза. Если до того времени даже японские военные круги избегали открыто называть Советский Союз потенциальным военным противником Японии, то в апреле 1978 года в выступлениях этих кругов произошли заметные перемены. Отвечая в парламенте на запрос одного из депутатов оппозиции, начальник оборонного департамента Управления национальной обороны Ито Кэйити без обиняков заявил, что "главный упор в развитии военной мощи Японии делается с прицелом на Советский Союз". Тем самым впервые представитель японского правительства официально информировал депутатов парламента и общественность страны о том, что военная доктрина японских вооруженных сил исходит из того, что Советский Союз - это главный потенциальный противник Японии56. Антисоветская направленность военной политики Японии подтвердилась и в ходе визита в Европу и в США начальника Управления национальной обороны Канэмару Син. Состоявшийся летом 1978 года визит Канэмару в Брюсель, в штаб-квартиру НАТО, стал первой открытой заявкой японского правительства на сотрудничество с натовскими военачальниками. А на переговорах в Вашингтоне руководители японских "сил самообороны" заверили Пентагон в готовности правящих кругов своей страны идти на дальнейшее расширение военных приготовлений Японии, а также на увеличение ее "доли" в расходах на содержание вооруженных сил США на японской территории. Американская же сторона подтвердила готовность поставлять и далее для японских "сил самообороны" новейшую военную технику.

Курс на упрочение военного сотрудничества Японии с США на основе "договора безопасности" проводило и правительство Охира Масаёси. Во время своего визита в США в мае 1979 года Охира подчеркивал в своих заявлениях важность военного присутствия США в Восточной Азии и выражал готовность идти навстречу призывам американского президента Картера к дальнейшему "качественному улучшению" японской военной мощи57.

Сообщая в своих корреспонденциях о сдвигах в политике правящих кругов Японии в сторону эскалации ее открыто антисоветских военных приготовлений, я не мог, разумеется, оставлять эти сдвиги без комментариев. Подчас мои комментарии были весьма резкими по форме. Но, кстати сказать, не только я и мои коллеги, советские журналисты, высказывались в таком духе. Столь же резкими были в то время и отзывы оппозиционных правительству парламентских партий и массовых организаций японских сторонников мира. Осуждая курс на дальнейшее привязывание Японии к военной машине Пентагона, представители японской миролюбивой общественности не раз прибегали в те годы к массовым митингам и уличным демонстрациям, призванным воспрепятствовать руководству правящей либерально-демократической партии, а также японским владельцам военных предприятий и генералам "сил самообороны" столкнуть страну на путь гонки вооружений. Наглядным свидетельством отпора японской миролюбивой общественности военной политике правящих кругов стал митинг жителей японской столицы, состоявшийся в парке Мэйдзи 1 октября 1978 года. Десять тысяч участников этого митинга гулом одобрения встречали речи ораторов, выражавших тревогу по поводу увеличения влияния военных кругов на государственные дела и политику страны. Одобрен был ими, в частности, призыв председателя секретариата ЦК КПЯ Фувы Тэцудзо к объединению всех японских национально-демократических сил с целью отпора поборникам милитаризации страны и срыва попыток реакции идти навстречу безответственным помыслам Пентагона и японских генералов, возглавлявших "силы самообороны"58.

Отмечался в моих статьях и заметках того периода и новый фактор, появившийся в политике правящих кругов Японии после 1978 года. Речь шла о подписании японо-китайского Договора о мире и дружбе, предусматривавшего в одной из статей совместное противодействие обеих стран "гегемонизму" третьей страны, под которой по заявлениям китайской стороны подразумевался Советский Союз. Именно с тех пор впервые стали налаживаться контакты военных руководителей Японии и Китая (о них свидетельствовал тогда визит в Токио заместителя министра обороны КНР Су Юэя, который встречался там с начальником Управления национальной обороны Японии Ямаситой) В ходе этих контактов одной из тем переговоров стало обсуждение некой "военной угрозы", якобы созданной для обеих стран советскими вооруженными силами. Естественно, что такие развороты в японской военной политике не могли не вызывать нервозной реакции в Советском Союзе, чье руководство в то время высказывало опасение (хотя эти опасения и не оправдались в дальнейшем), как бы не сложился на Дальнем Востоке тройственный альянс США, Японии и КНР, направленный своим острием против СССР.

Но наши оценки ситуации того периода были, однако, не всегда точными и адекватными реальности. Сегодня при ретроспективном взгляде на военную политику Японии, проводившуюся в 70-х годах в тесном сотрудничестве с Соединенными Штатами на основе японо-американского "договора безопасности", можно сказать, что эта политика была не столь последовательной, не столь решительной и не столь опасной для нашей страны, как это иногда казалось и мне, и тем, кто работал со мной в Японии в те годы. Слишком много противоречивых факторов оказывало влияние на японскую политику, причем некоторые из этих факторов вынуждали инициаторов усиления японских военных приготовлений притормаживать подчас реализацию своих намерений и ограничиваться лишь декларациями о намерениях.

Но, с другой стороны, пропускать мимо ушей такие декларации мы, советские журналисты в Японии, разумеется, не могли. Свою обязанность мы видели в том, чтобы извещать о них нашу общественность. Правда, подобные сообщения вызывали у некоторых из наших соотечественников преувеличенные опасения по поводу возрождения "японского милитаризма". У некоторых же, наоборот, они порождали скептицизм и стойкое недоверие ко всему тому, что писалось в газетах по поводу военных приготовлений Японии. В общем, сообщения о военных планах правящих кругов Японии и США, направленных на упрочение их военного сотрудничества, воспринимались большинством читателей "Правды", да и других советских газет, как нечто само собой разумеющееся, ибо неприязнь к "японским самураям" прочно вошла в сознание нашего народа еще со времен русско-японской войны. Нередко по этой причине укоренившаяся вражда к Японии как к "милитаристской стране" побуждала многих советских людей скептически относиться к нашим сообщениям, в которых речь шла о деятельности в Японии сторонников добрососедства с нашей страной.