Антон Кротов - Страна А., или Автостопом по Афганистану

Пока пили чай с водителями, произошло чудо. На ночную автостоянку подъехал автобус с наклейкой «IOM», очень похожий на тот автобус общего назначения, в котором Книжник забыл свою гитару. Сергей, только увидев его, вскочил и побежал вдогонку; автобус остановился неподалёку. Через три минуты из темноты показался сияющий Книжник. Действительно, в руках он нёс свою пропавшую гитару! Часть струн была порвана, корпус треснул (на гитару поставили какие-то ящики), но к нашей радости и большому удивлению, гитара всё-таки вернулась к нам — 150 километров спустя, уже в другой провинции! Не меньше нас удивился, кстати, водитель автобуса. (Овец внутри уже не было.)

Всю дорогу до этого дня Книжника одолевали афганцы с просьбой сыграть на гитаре; обычно он играл, но вскоре уже ему надоели такие просьбы. "Гитар, гитар, трынь-трынь-трынь!" — повторяли афганские дети и взрослые в бесчисленных городах и сёлах. "Скоро деньги буду собирать," — ворчал Сергей и всё же играл, но тут, наконец, у него появилась железная отговорка. И хотя впоследствии каждый день, порой по многу раз, Книжника просили сыграть, он теперь отвечал:

— Гитар хароб (испорчена)! Трынь-трынь — нист!

Дорога — бетонка — большое афганское кольцо. Мы едем на запад. Половина кольца, считая от Мазари-Шарифа, нами уже пройдена. Осталась вторая половина. Как мы поедем из Герата — через Иран, через Туркмению или замкнём афганское кольцо — нам пока неизвестно. Но хотелось бы, конечно, получить в Герате иранскую визу и вернуться домой через Иран и Азербайджан.

Но, как бы мы не ехали, несомненно одно: сейчас мы уже едем домой. Три недели со дня старта — и… не будем загадывать!

Действительно, загадывать не следовало. Отличный грузовик, с большим кузовом, уютной кабиной и англоговорящим водителем, через несколько часов езды решил отправиться на ремонт. Мы очутились в посёлке Диларам, маленьком и жарком придорожном поселении, состоящим из тридцати лавок, столовых и автосервисов, одной мечети и сотни глиняных домов.

Жители Диларама угостили нас холодной водой — это было лушее, что можно предложить в этой пустыне, — а от прочих угощений и посиделок мы отказались. Вернулись на раскалённое шоссе и вскоре застопили медленный грузовик, полный мешков зерна — подарки европейцев в рамках Всемирной Продовольственной Программы (World Food Programme).

Да, вот оно, что нужно народу: хлеба и зрелищ! Хлеб под нами (в виде зерна в мешках), а зрелище — мы сами. Бородатые, пыльные, рюкзакастые, в невиданной одежде с короткими рукавами, — за время пребывания в стране мы явились зрелищем для тысяч афганцев. Так что вот: хлеб и зрелища — в одном грузовике сразу! — едут в Герат.

Как всегда, навстречу пустыня. И грузовики. Перезвон цепей. Гудки. Навстречу везут иранские шины. Грузовики, десятки грузовиков. Шины, шины, шины, горами чуть не сыплются из фур. Старая бетонка не даёт никому разогнаться, и мы едем — пум! пум! пум! пум! — подпрыгивая на каждой плите, делая не больше двадцати километров в час.

Пустыня не совсем пуста. Порой мы видим чёрные палатки с кочевниками, или шалаши с солдатами на горах и небольших перевалах, или стенки из сухих глиняных кирпичей — обиталище нищего, приходящего сюда издалека за заработком. У меня была «торпеда» (пластиковая бутылка) с гречневой кашей, едущей ещё из Москвы (думал, будет голод). Кашу пересыпали, чтобы освободить «торпеду» для воды, а кашу пересыпали в полиэтиленовый пакет, привязали на ниточку. И спустили пакет из кузова прямо к ногам какого-то старика. Тот будет всю жизнь удивляться: ведь гречка в южных странах не растёт! Подумает, что Аллах ниспослал ему чудотворную пищу.

Другим попрошайкам, мальчишкам, я скинул одну из своих футболок (после стирки она стала мне коротка). Интересно, как они её используют? С борта удаляющегося грузовика я видел ребят, удивлённо разглядывающих чудную ниспосланную одёжку.

Помимо палаток кочевников, шалашей солдат и солнцезащитных укрытий для нищих, — в пустыне попадались и простейшие мечети. Это просто выложенный из камней план мечети — на одного человека. Вход направлен на восток, «носом» — на запад, к Мекке. Вероятно, эти мечети строят пастухи-кочевники. Настало время намаза — совершил таяммум (омовение песком), зашёл в мечеть, помолился, дальше погнал стадо. Или, если мечети рядом не оказалось, выложил из камней новую мечеть. Эта простейшая форма народной религиозности показывает, что вера пустила в Афганистане глубокие корни. Пастухи ведь молятся не по указанию государства: проверить, кроме Аллаха, их некому!

Такие народные мечети я пока не встречал в других частях мира. В Иране, например, много больших и красивых мечетей, но строит их государство: это политика. На любой автостоянке, в столовой, на автовокзале, на базаре и в селе есть мечеть (государственная). А тут не только «сверху», но и «снизу». Страна А. — самая религиозная страна из тех, в которых я был.

И наш водитель, как и предыдущий, так же молился пять раз в день в установленное шариатом время.

Двигаясь по жаркой пустыне, мы с Книжником оба немного подсохли. Я сбросил с 75 до 72, а Сергей со 100 до 85 килограммов. Афганская пустыня действует не хуже хвалёного «Гербалайфа». Зато по приезде в Россию мы опять начали толстеть.

Пум! пум! пум! Бетонка чуть не плавится от солнца. Надо бы пересесть в другой, быстрый грузовик, но они все медленные; даже мы кое-кого обгоняем! Когда-то будем в Герате? Пум! пум! пум!

"Да вы знаете… да что вы знаете… да сколько у меня было прыжков под Кандагаром?" — вспомнился молодой пьяница-"интернационалист" в поезде Москва—Волгоград. Да, теперь и у нас немало было прыжков. Каждые три секунды подпрыгивали!

За день дотянули до посёлка Фарахруд.

Поздний вечер. Часы потерялись, время неизвестно. Фарахруд.

Гудки, звон цепей. Грузовики прибывают на ночную стоянку. Десятки грузовиков, может быть сотня. Свет фар.

Тарахтение дизель-генератора, в харчевнях свет. Чай. Звон открываемых бутылок — газировка афганского разлива.

Афганские песни, поёт кассета, популярный здесь Ахмад Захир. Шип тормозов и машинный гул.

Свет фар. Звёзд.

Пара фонарей.

Роняют железо со звоном.

Автобус с двумя машинами на крыше. Приехал на стоянку, будет ужинать. Разговоры.

Азан муэдзина, призывающего к ночной молитве.

Мир и вечер.

Фарахруд.

Спим в кузове, прямо на мешках с зерном. Тепло и спокойно. В три часа ночи водители начинают просыпаться и уезжать со стоянки. Мы тоже уезжаем. Перед рассветом езда в кузове — одно удовольствие.