Карло Маури - Когда риск - это жизнь!

Мне стоять на вахте с 20 до 22 часов вместе с Германом, который страдает морской болезнью. Так и не удается с точностью установить, где мы находимся и куда движемся. В неспокойном море фосфоресцирует планктон, ветер свистит в бамбуковых жердях рубки, где спят мои товарищи. Славно спится во время бури. Об опасности вспоминаешь только на вахте у руля. Но едва сбросишь с плеч груз ответственности, как снова море по колено.

Около 21 часа замечаем световую точку, которая то гаснет, то зажигается вновь, и Норману удается установить наше возможное местонахождение. Удается также с большой степенью вероятности предположить, что мы в районе Кувейта, а свет идет от маяка на острове Файлака, где уже в шумерскую эпоху был порт. Решаем подойти к острову с наветренной стороны. Фонариком освещаю морскую воду и замечаю в ней песок. Неужели мы действительно вблизи от берега? Медленно (на наше счастье) приближаемся к маяку. Слышно, как волны разбиваются о рифы. Напоремся на риф — и прощай эксперимент с шумерским плаванием! Море неожиданно успокаивается. Может быть, мы под прикрытием острова?

Убираем парус, бросаем якорь — и лопается якорный канат. Течение сносит нас туда, где ветер и волны. Бросаем в море еще один якорь, поменьше. Увы, он тоже пропадает в волнах. Остается плавучий якорь. Ситуация довольно драматичная, по крайней мере нам так кажется. Весь экипаж собрался на корме с фонарями в руках вокруг парусиновой воронки плавучего якоря. Стоим упавшие духом, как это случается с теми, кто оказался в жерновах жестокой судьбы: борьба с ней означает верную гибель, остается единственное средство — надежда. Сообща привязываем якорь и осторожно опускаем его в море. Выждав несколько минут, убеждаемся, что канат не лопнул, все цело, и ладья наконец замедляет ход. Пытаемся установить с кем-нибудь радиосвязь, но никто не отвечает. Что делать? Кругом темнота, хоть глаз выколи. Решили лечь спать — все остальное в этой обстановке не имеет никакого смысла.

С рассветом 14 декабря обнаруживаем, что находимся всего в 2 милях от острова Файлака и в 30 милях от Кувейта. Ветер по-прежнему дует нам в лоб, и «Тигрис» не в состоянии противоборствовать ему.

Удается связаться по радио со «Славском», который через несколько часов привязывает нас к своим моторам, и мы на буксире идем против ветра. Хоть бы что…

Юрий пригласил меня на борт «Славска», чтобы немного подлечить мою остеомиелитную ногу. Пользуясь случаем, заодно принимаю душ. Впервые за долгое время гляжу на себя в зеркало и остаюсь собой доволен. Плавание, видимо, идет мне на пользу. Завтракаю на «Славске»: чай, картошка, лук, простокваша. Гляжу на «Тигрис» с высоты «Славска», и мне делается грустно: между двумя судами пролегла разница в 5000 лет. Юрий дает радиограмму министру торгового флота в Москву, запрашивая у него разрешение на то, чтобы «Славск» довел нас до Бахрейна. Министр сразу же дает положительный ответ.

Нос «Тигриса» поврежден буксирующим концом; обхватывающий его спиральный канат перетерся, с корпуса сыплется тростник берди.

По-прежнему дует южный ветер с дождями — благоприятный для перехода через залив сезон окончился, мы слишком поздно вышли в плавание.

Бахрейн не дает «Славску» разрешения на вход в свои территориальные воды, и ему придется встать на рейде, а за нами приходит катер береговой охраны. Тепло прощаемся с капитаном Игорем и всем экипажем «Славска». Они показали себя великолепными людьми.

Уже ночью добираемся до Бахрейна, утопающего в огнях и роскоши. «Тигрис» пострадал: на месте поврежденного тростника зияет большая дыра.

На берегу, в отеле «Гольф», Тур Хейердал провел пресс-конференцию, на которой среди прочих присуствовал датский археолог Джеффри Бибби, раскопавший на Бахрейне древний шумерский город Дильмун. Тур разъяснил суть эксперимента с «Тигрисом» и заявил о своем намерении продолжать его.

В сопровождении доктора Бибби мы разыскиваем на Бахрейне лодки, подобные «Тигрису», но построенные из гибких черешков финиковых пальм. Таким же строительным материалом заделываем дыру в корпусе нашего ковчега. Лодки подобного типа нам удалось разыскать в рыбацкой деревне Малакия.

Мы посетили район острова, где земля похожа на бурное море. Здесь более 100 тысяч песчаных холмиков, под которыми находились ныне разграбленные и опустошенные могилы людей, живших около 4500 лет назад. Затем направляемся в местечко на побережье под названием Португальский порт. Там Джеффри Бибби раскопал следы нескольких цивилизаций, относящихся к еще не установленной эпохе, предшественнице цивилизации шумеров.

Жизнь в Бахрейне оказалась очень дорогой, дороже, чем в Европе или в США. За одну ночь, проведенную в отеле «Гольф», здесь берут 90 тысяч лир. Ежедневно самолетом из Австралии в Бахрейн доставляют свежее мясо, в универсамах можно приобрести продукты из разных стран мира: датское пиво или молоко, французское вино, итальянский сыр из альпийских районов, зелень и свежие фрукты отовсюду, где в данный момент царит весна. Располагая нефтяными долларами, можно позволить себе все что угодно. Вместе с Германом и Тору мы за несколько дней приводим в порядок нос «Тигриса», пользуясь тростником берди и черешками финиковой пальмы. Детлеф полетел в Гамбург за новыми парусами — большим и малым.

26 декабря.

Снова в путь. Для подстраховки нас в течение некоторого времени сопровождает дау — типичная арабская лодка. Дует северный ветер, и это нам на руку: мы поднимаем малый парус и идем по ветру в полной гармонии с силами природы. Дикий баклан собрался было присесть на «Тигрис», но, увидев людей, шарахнулся в сторону от тростниковой корзины, которую он принял за большое гнездо. Потом вокруг нас долго кружил сокол, проявляя немалый интерес к нашему ковчегу, но, поняв, что потопа не предвидится, разочарованный полетел к земле.

28 декабря.

На всех нас усыпляюще действует непрерывное раскачивание огромной морской колыбели, которую баюкают волны под скрипучий аккомпанемент бамбуковых стеблей кают. На борту пригрелись сверчки, заливаются по ночам, словно в деревне.

Поддерживаем нужный курс, время от времени прибегая к помощи дрейфовых рулей. Самые высокие волны, бывает, перехлестывают через борт, окатывая нас с ног до головы.

29 декабря.

Сильный свежий ветер с севера, именуемый в здешних краях «шамалом», гонит нас ко входу в Ормузский пролив. Идем со скоростью порядка 2 узлов. В первые дни медлительность «Тигриса» раздражала арабов на сопровождавшей нас дау. Теперь же они проявляют к нам определенную симпатию и не без сочувствия поглядывают на древнюю ладью с ее чудаками, пустившимися через залив совсем не в поисках нефти.