Йозеф Вагнер - Сафари под Килиманджаро

Там-тамтам-там-там. Там. Там-там-тамтамтам-там.

Теперь я понял, что эта дробь является шифром. Позже я узнал, как это делается. Представьте себе, что тамтамы барабанили из деревни в деревню и как эстафету передавали новость:

— Вождь, вернись, пришли белые люди и ждут тебя…

Через восемь минут это известие достигло Сангмелима — а это восемьдесят километров.

Дробь тамтамов дошла до ушей вождя. Он вернулся. Когда мы выразили свое искреннее удивление по этому поводу, он грустно усмехнулся:

— Тамтамы вымирают. Молодежь не хочет тамтамов. Молодежь хочет транзисторы.

Потом мы отправились в «конференц-зал» — под большой навес, без стен, где решаются все важные вопросы деревни. Там три дня продолжались наши переговоры. За это время я должен был ответить на бесчисленные вопросы.

Наконец настал момент, который должен был решить судьбу нашей поездки в таинственный лес. Вождь встал и от имени совета старейших проговорил:

— Белый человек, ты хочешь идти в тропический лес?

— Да, — кивнул я устало.

— Ты хочешь взять с собой наших охотников и наших носильщиков?

— Да.

Вождь замолчал и после долгой напряженной паузы взял в руки два яичка. С волнением я следил за ним. Если эти яички он сейчас отложит в сторону — все пропало. Это значит, что всесильный вождь не согласен, и мы должны навсегда расстаться с мыслью об открытии тайн девственного леса.

Вождь важно откашлялся. Мы почувствовали, что это торжественное вступление. Потом он степенно передал мне эти яички, а я шумно и глубоко вздохнул. Но тут же испугался — понял, как это невежливо и бестактно. А что, если африканцы на меня рассердятся за это? Нет, наоборот, им это понравилось. Они поняли, какие они значительные, если и Белый человек должен покорно склониться перед их властью.

— Но если ты не будешь хорошо платить нашим охотникам и носильщикам, — продолжал вождь, — тогда ты должен будешь вернуть яички.

Эти два яичка, которые я держал в руках, словно сокровище, означали, что совет старейших принял нас в свою деревню. Если бы они у нас их отобрали, нас бы беспощадно оттуда выслали, а тогда даже вмешательство камерунского правительства не смогло бы нам помочь.

Я низко поклонился, вождь милостиво благословил меня.

Девственные леса в районе Бенгбиса прорезают дороги. Примерно через каждые сто километров проходит проложенное бульдозером «шоссе». Если в период дождей вездеход лучшей марки сможет по нему проехать, то можно сказать, что это чудо. Африканцы очень гордятся этими дорогами. Вся жизнь протекает на них. Женщины здесь занимаются домашней работой и сплетничают, а мужчины покуривают, обсуждают события дня или просто так, молча сидят целыми часами. Вокруг них вьются стайками дети, путаются под ногами камерунские козы, куры и собаки.

В тот день, когда мы готовились в нашу большую экспедицию в Национальный парк Джа, вся Бикоула была на ногах. Начальник экспедиции — Амбасадор — уже давно имел опыт охоты за редкими животными в глубине тропического леса. Но нелегко было его уговорить принять участие в нашей экспедиции. С одной стороны, африканцы все же верят, что в девственном лесу царствуют злые духи, а с другой стороны, Амбасадор любил вино и медовую брагу и никак не хотел лишать себя надолго этого удовольствия.

В тот день мы собрали все снаряжение, это огромное количество вещей — кинокамеры, фотоаппараты, ружья, инъекционные пули, инструменты, еду, предметы, предназначенные для разбивки лагерей. И начались первые осложнения. Амбасадор начал распределять, кто что понесет — и тут мы обнаружили отсутствие Джерома, Джером был моим слугой.

— Зачем мне слуга? — протестовал я. Это было еще в то время, когда мы организовывали нашу экспедицию. Каждый лишний человек означал дополнительные заботы и дополнительные расходы.

— Господину нужен слуга! — авторитетно заявил Амбасадор.

— В тропическом лесу я совсем не нуждаюсь, чтобы мне кто-то начищал ботинки и завязывал галстук!

Но Амбасадор был неумолим, и я понял, что слуга нужен, иначе африканцы не будут меня уважать.

А сейчас Джером вдруг исчез. Но Амбасадора, начальника экспедиции, это нисколько не волновало.

— Придет! — успокаивал он меня и невозмутимо продолжал укладывать вещи. Мне показалось, что он усмехается в усы и чему-то втайне радуется.

На краю дороги сидели две жены Амбасадора, следили за каждым его движением и благоговейно ему улыбались. Время от времени они что-то шептали друг другу на ухо, подталкивали друг друга локтями и хихикали. По-видимому, по поводу своего мужа.

— У тебя красивые жены, Амбасадор.

— Да, господин.

— Красивые и хорошие — раз провожают тебя до самого леса.

— Да, господин, у меня хорошие жены, — кивнул Амбасадор, польщенный моими словами, но потом удивленно посмотрел на меня и сказал:

— Они пришли не провожать меня, господин. Они идут со мной.

— Обе? — испугался я.

— Да, господин.

— Но зачем они идут с тобой?

Амбасадор посмотрел на меня еще более удивленно и ответил вопросом:

— А зачем жены, господин?

И когда я мысленно смирился с этим, я вдруг заметил группу женщин, которая расположилась на противоположной стороне дороги. Женщины чинно сидели рядом, скромные и незаметные и… боже мой, все влюбленно смотрели на Проспера. Проспер был наш главный охотник.

— А это жены Проспера? — спросил я с недобрым предчувствием.

— Да, господин.

— И они идут с нами?

— Да, господин.

— О, боже мой! — охнул я. Но почему же не идут одна или две? Почему должны идти все четыре?!

Может быть для того, чтобы не было зависти. Чего мужчины не сделают, чтобы сохранить свой семейный покой!

Но Амбасадор, которого когда-то миссионеры безуспешно пытались обратить в христианскую веру, мудро ответил на мой вопрос:

— Господин, ваши священники учат: жена должна быть с мужем и в хорошем и в плохом…

Это, пожалуй, единственное, что Амбасадор запомнил из священного писания.

Начальник экспедиции, наконец, закончил распределение груза и выдал носильщику последнюю ношу из нашего багажа. Наступил долгожданный миг — старт в тропический лес. Именно в этот момент откуда-то появился Джером, отвесил мне глубокий поклон и занял место справа около меня. Пройдоха Джером рассчитывал на то, что весь багаж будет распределен и он пойдет с пустыми руками. Но Амбасадор разгадал его замысел. Багаж для Джерома он незаметно отложил в сторону и теперь принес мешок с рисом, мешок с консервами, канистру с керосином и все это положил к ногам ленивого слуги.

— Это понесешь ты!

— Не понесу!

— Понесешь!

— Не понесу!

Примерно, после двадцатого «понесешь — не понесу» я сел в ров и, смирившись, ждал, чем все это кончится. Я давно уже отвык смотреть на часы. Если бы я, например, сказал, что уже поздно, что нужно торопиться, иначе мы опоздаем — они бы страшно удивились. У них есть свой принцип, по которому они живут и который свято соблюдают: время человека везде найдет, а поэтому нет смысла человеку гнаться за временем.