Сергей Шлахтер - Звезда, зовущая вдали

Едва дождавшись заката, все трое двинулись на выручку. Без горца найти правильный путь было вообще немыслимо.

Азиаты дошли, потом проползли мимо горы с крепостью слева и затаились. Внизу, недалеко от моря, горел небольшой костер, его отблески слабо освещали купу кустов, среди которых прятался шумер. Если египтяне его нашли, они вполне могут устроить засаду для других азиатов. На этот-то случай и был обговорен условный сигнал. Вальтиа уже издалека крикнул ночной птицей, подполз, повторил крик и весь обратился в слух. К его ужасу, ответом была тишина. Горец опять подал сигнал, уже готовясь к появлению египтян и к бою. Но вместо этого он едва расслышал какой-то хрип, в котором еле разобрал свое имя. Мгновенно подобравшись к кустам, Вальтиа разглядел товарища, сидевшего и без сил привалившегося спиной к кусту. Горец волоком дотянул Гато до товарищей, которые буквально оживили шумера глотком воды. Еще через несколько минут, после энергичного массажа совершенно затекших рук и ног, Гато уже смог ползти, а затем идти самостоятельно. Вчетвером они добрались до стоянки и принялись жевать финики, так как мясо без воды в горло не лезло. На вопросы шумер только махал рукой, что само по себе было дурным знаком.

Паладиг с отрядом вернулся лишь к полудню, на этот раз с солидными запасами пищи и воды. И сразу приступил к расспросам.

— Это настоящая крепость, готовая к бою, окруженная глубоким рвом, — начал Гато. — Египтян там — около сотни или чуть больше. В крепость ведет одна лестница, вырубленная в скале, а к ней через ров перебрасывается деревянный мостик, который на ночь убирают. Между крепостью и морем лежит поселок, там большая казарма для воинов и много домиков для семейных командиров и начальников. Охраняют поселок часовые с севера и с юга. Всю ночь под крепостью поддерживают огонь. Напротив казармы, с юга — два каменных склада и один домик без окон — для рабов. Еще там есть конюшня, а с северной стороны — хлева для скотины. Там, где я прятался, — сад и огороды. За ними ухаживают рабы. Воду берут из двух глубоких колодцев, один из них — в поселке, и еще один — где-то около крепости, мне не было видно.

Ответом на рассказ было тягостное молчание. Ни игнорировать египтян, ни бороться с ними не удастся. А договориться мирно — нечего и пытаться, гордые сыны Та-Кемта и разбираться не станут с бывшими рабами Великого дома.

— А чем они занимаются? — прервал молчание Паладиг, просто чтобы что-нибудь спросить.

— Утром, до жары, они заняты военным делом. Маршируют, стреляют из луков, бросают копья. Всадники на полном скаку колют копьями чучела или мечут в них стрелы. Еще выходят в море на рыбную ловлю. Потом занимаются хозяйственными работами, не ленятся. Рабы выполняют только черную работу.

— Ловят рыбу? — даже подпрыгнул ассириец. — На чем?

— У них есть большие лодки, каждая может поднять человек десять. На ночь их вытаскивают на берег.

— А сколько, ты сказал, у них часовых ночью?

— Двое воинов — с северной стороны поселка, двое — с южной. Один сидит у костра, поддерживает огонь. Да еще, по-моему, один находится в крепости, ходит по кругу. Вот и все, шесть человек. Ночью они меняются.

— Так что же головы ломаем! — закричал, вопреки своей обычной сдержанности, Паладиг. — В темноте подкрадемся, снимем часовых внизу, захватим лодки — вот мы и за морем!

— Я уже думал об этом, — ответил Гато, — Ничего не выйдет. У часовых есть собаки.

Вновь установилось тягостное молчание. Конечно, сторожевые псы заранее поднимут тревогу. Кажется, никогда прежде, даже во время бегства в пустыню после мятежа, когда собаки навели преследователей на след рабов, азиаты не ненавидели этих тварей так сильно.

— А много собак?

— Я видел трех кобелей. Здоровенные.

— А собак можно отвлечь, — сказал один сириец. — Мы сядем в засаду, Вальтиа подкрадется, раздразнит собак и побежит к нам. А мы псов похватаем и перебьем.

— Если собаки с лаем убегут в темноту и не вернутся, часовые сразу поднимут тревогу.

— А пусть часовые думают, что псы погнались за дичью. Давайте изловим в горах молодую антилопу и пустим ее ночью через поселок, чтобы часовые ее видели. Тогда Вальтиа и рисковать не нужно.

— А как заставить антилопу бежать именно мимо часовых, да еще прямо на нашу засаду? А иначе собак нам не убить. Они догонят и загрызут антилопу, затем вернутся.

Положение представлялось совершенно безвыходным.

— А что, если собак отравить? — спросил Оя. — Разбросать ночью куски отравленного мяса вокруг крепости.

— А чем отравить?

— А у меня есть сонный порошок, который мне подарил колдун в горах. На трех собак хватит.

— Если египтяне увидят хоть один кусок мяса, они сразу обо всем догадаются. Но даже если не увидят. Собаки от яда или издохнут, или заснут уже днем. И люди сразу заподозрят неладное. Снотворное надо давать поздно вечером, тогда спящие собаки не привлекут внимания. А кто может угостить их в нужное время?

И тут впервые заговорил Нафо, молчавший все время, вопреки обыкновению.

— Я знаю, кто это сделает без труда. Рабы. Нужно только связаться с ними.

Наступило удивленное молчание. Да, такой способ решал многие проблемы, удивительно, что никто не додумался до этого раньше. Все вспомнили свои жгучие мечты о свободе в Та-Кемте. Наверняка и местные рабы захотят помочь тем, кто освободит их из плена.

— Сколько там, в поселке, рабов?

— Я видел только тех, кого ночью держат в домике возле складов. Сейчас скажу. Восемь человек. Пятеро — чернокожие, остальные, видимо, азиаты.

— Собаки их знают, пищу из их рук примут. Вот это — наш единственный путь к спасению. Но как с ними незаметно связаться?

— Я знаю, — подсказал Гато. — Нужно спрятаться там же, где я уже был. Рабы туда ходят без надсмотрщиков. Куда им бежать — вокруг пустыня, часовой из крепости их быстро заметит, всадники или собаки догонят. Но что будет, если я наткнусь на предателя?

— А на этот раз пойду я, — вдруг сказал Нафо. — Предателя я разгляжу раньше, чем заговорю с ним. В крайнем случае, поймают меня одного, а я уж сумею придумать для египтян подходящую сказку. Сделают меня рабом, тогда я сам отравлю собак, да и дело с концом, только будет большая проволочка.

Халдей и раньше считался у азиатов непревзойденным авторитетом, как дипломат, а теперь многие бросились его обнимать.

—Сделай это, — умоляли они, — ты спасешь всех. Ведь иначе нам из Африки не выбраться.

Только теперь до многих дошло, какой глупостью был давний спор о выборе пути к морю. Ведь все, отделившиеся от вожаков, были бы обречены. Только в соединенных усилиях их всех, обладающих разными талантами, мог быть залог успеха.