Юэн Макгрегор - Земля: долгий путь вокруг

Затем, совершенно неожиданно, мы увидели ее. Долину Замков. Образованный рекой Чарын, стремительно стекающей с близлежащих заснеженных пиков Тянь-Шаня, каньон уходит на глубину более трехсот метров от уровня пустыни. Стоило нам лишь остановиться, чтобы посмотреть на эту живописную пропасть, как мигом появилась полицейская машина, выглядевшая совсем уж нелепо посреди этого волшебного и пустынного ландшафта. Намереваясь встать лагерем на дне каньона, посреди красных выветрившихся скальных образований, мы поехали по тропе, ведшей вниз. Это оказалось большой ошибкой. Мы несколько километров спускались по крутому склону — лишь для того, чтобы выяснить, что тропа резко обрывается вертикальным обрывом до самого дна каньона. Ничего не оставалось, как повернуть назад. И вскоре мы обнаружили, что подниматься вверх по изрытому склону невозможно. У нас ушло три часа на разгрузку мотоциклов, перенос всего нашего багажа по частям — одна поклажа тяжелей другой — вверх по узкой тропе, а затем подъем на мотоциклах. Тут только я до конца понял, насколько тяжелый груз несет на себе мотоцикл. Я зауважал BMW еще больше: ведь он каждый день с комфортом перевозил всю эту поклажу и нас в придачу на огромные расстояния. Мы оба падали, раз по пять, мотоциклы подвергались сущему избиению о каменные края тропы. Мы чуть не спятили, зато усвоили ценный урок: не съезжай по тропе, и особенно по такой крутой, если в этом нет необходимости.

Мы разбили лагерь, поджарили на ужин мясо, купленное на рынке, и завалились спать в спальных мешках. Не заткнув как следует отверстие на своем надувном матрасе, я проснулся посреди ночи едва ли не на голой твердой каменистой почве. Внутри спальника от ночного неба меня отделяла только противокомариная сетка. Я узрел миллионы звезд. Млечный Путь, который я прежде не видел столь ясно, распростерся через все небо плотной связкой китайских фонариков.

И пока я таращился на небо, стараясь как-то заставить себя разобраться с матрасом, прежде чем ночь не станет слишком холодной, чтобы вылезать наружу и вновь надувать его, я вдруг осознал, что мы путешествуем уже целый месяц. А оставалось еще два с половиной — а ведь времени-то у нас не так уж и много. Это как в двухнедельном отпуске: самое лучшее время — первые два дня, потому что большая часть отдыха еще впереди. Но к третьему или четвертому дню я обычно начинал задумываться о скором возвращении домой, то же самое произошло и в этом путешествии. Возможно, было немного рановато так думать, впереди все-таки еще восемьдесят дней, но меня охватило желание, чтобы поездка вообще никогда не кончалась. Мне просто хотелось ехать и ехать.

Следующий день выдался ничуть не хуже. Нас обдувало теплым воздухом, пока мы прокладывали путь на север к российской границе через золотистую пустыню, огражденную с востока четырехкилометровыми пиками Тянь-Шаня. До наступления сумерек мы миновали Капчагайское водохранилище, длиной в девять с половиной километров, обеспечивающее водой Алматы, и умчались по пыльной дороге к Поющему бархану: Юэн и Клаудио впереди меня, в тучах пыли вырисовываются лишь их силуэты, а заходящее солнце отбрасывает перед нами длинные тени. Мы собирались взобраться на восьмидесятиметровые дюны, вздымавшиеся посреди скалистой казахской пустыни словно частица Сахары, однако это оказалось не так-то легко. Склон был крутой, песок скользил, и после долгого дня в седле я изрядно вымотался. Юэн добрался до вершины, исчез из виду и затем появился вновь, когда гребень опять поднялся, я же повернул назад, не дойдя и до половины подъема. Солнце уже садилось, когда Юэн спустился, и мы разбили неподалеку лагерь. Мы встали в шесть утра, и день выдался долгим, так что очень хотелось спать.

Рано утром мы распрощались с Эриком и его водителем Эдди, которые ночевали в гостинице примерно в тридцати километрах от нас, и направились в сторону России. До границы было больше полутора тысяч километров, так что нам предстояло несколько дней напряженной езды, если мы действительно хотели пересечь ее к концу недели. Все еще отставая от графика, мы по-прежнему надеялись наверстать упущенное время в Монголии. Мы остановились пообедать в деревеньке, где познакомились с мальчиком, не старше восьми-десяти лет, ехавшим на самой большой лошади, какую мы только когда-либо видели.

— А ну, покажи класс! — крикнул я.

Мальчик меня понял, мигом подобрался и поскакал во весь опор через низкий кустарник — невероятно маленький всадник. За обедом нас обслуживал другой маленький мальчик. Приняв у нас заказ по альбому типа «ткни-на-это» с фотографиями блюд, он подал нам просто фантастический обед. Даже в крошечной сельской глухомани казахское гостеприимство было потрясающим. Мы снова разбили лагерь на ночь — Юэн и я спали в спальных мешках, чтобы лишний раз не заморачиваться с установкой палатки, а Клаудио в своей одноместной палатке, не озаботившись даже надуванием матраса.

— Эй, остерегайтесь скорпионов, — объявил Клаудио, — потому что только что один пробежал под моей палаткой.

Ну, ёлки, только этого не хватало на ночь глядя.

— Но если мы застегнем спальники, то ведь ничего не случится, а, Юэн? — с надеждой предположил я.

— Да, конечно, — отозвался Юэн. — Я абсолютно Уверен, что если ты не побеспокоишь этих тварей, то и они не побеспокоят тебя. Главное, хорошенько осмотреться по сторонам, когда будешь вставать. Да и все равно, это так здорово, так просто и быстро завалиться в спальник. Раскатываешь его, проглатываешь ужин и потом засыпаешь. А утром просыпаешься, обдуваемый ветром, встаешь, скатываешь его обратно — и вперед. До чего же здорово спать под открытым небом, посреди бескрайнего пространства.

Не особо успокоенный, я скорчился в спальном мешке и погрузился в дремоту, которая вскоре была прервана какими-то хлопающими звуками, доносившимися со всех сторон. Это был всего лишь ветер, трепыхавший внешний слой моего спальника, но я был уверен, что повсюду меня окружали скорпионы. У меня было предчувствие, что утром я проснусь, а Юэн завопит: «Чарли! Не двигайся! Твой спальник весь покрыт скорпионами!» И вот я лежал, понимая, как это глупо, но все равно сам не свой от ужаса. Наверно, я смотрел слишком много плохих фильмов. Было уже полвторого, когда мне наконец удалось заснуть. Затем, где-то полчетвертого, мне приспичило в туалет. Я выскользнул из мешка и прокрался на благопристойное расстояние от лагеря. И, представьте, стоило мне лишь присесть на корточки, как мимо меня прополз паук размером с обеденную тарелку. Я от ужаса чуть не рехнулся. Боже правый. Как ни крути, а все-таки одни рождены для ночевок на открытом воздухе, а другие — нет.