Тахир Шах - В поисках копей царя Соломона

Одним из немногих исследователей, кто описал обычаи гордых данакилов, был Уилфред Тезигер.

Он родился в британской миссии в Аддис-Абебе в 1910 году. Столица страны была еще молода, и до восьмилетнего возраста, пока его не отправили в школу в Англию, Тезигер даже не видел автомобилей. Его отец, дипломат высокого ранга, помог царевичу Рас-Тэфаре занять престол, но еще до того, как царевича короновали в качестве императора, отец Тезигера внезапно скончался от сердечного приступа. В знак уважения император прислал личное приглашение Уилфреду Тезигеру, который должен был занять место отца на церемонии коронации.

В ноябре 1930 года, когда праздники по случаю провозглашения нового императора подходили к концу, Тезигер организовал свою первую экспедицию. Он слышал, что на землях данакилов можно хорошо поохотиться, и отправился в пустыню. Впоследствии он признавался, что этот месяц изменил всю его жизнь.

Тезигер часто рассказывал мне об этой первой африканской экспедиции, сопровождая рассказ яркими подробностями. Он знал о жестокости данакилов, но не имел ни малейшего представления о том, насколько они опасны. По мере того как множилось число официальных представителей властей, отговаривавших его от поездки, его решимость крепла. В прошлом практически все экспедиции, отправлявшиеся в пустыню данакилов, погибли, а гениталии их участников превратились в военные трофеи. Тезигера, которому удалось вернуться из путешествия целым и невредимым, считали героем. Ему было всего двадцать лет.

В то время, когда юный Уилфред Тезигер покупал вьючных животных для своей экспедиции, из пустыни данакилов возвращался еще один европеец.

Л. М. Несбитт был старателем и работал распорядителем на золотом прииске на западе Эфиопии. Он был убежден, что найдет в Афаре золото, хотя в своей книге «Пустыни и леса» практически не упоминал о нем — настоящий золотоискатель предпочитает не раскрывать свои карты. Тем не менее сам факт, что такой серьезный исследователь, как Несбитт, решился на опасное путешествие в пустыню данакилов, вселял надежду. Возможно, в Афаре все же есть золото.

Я спорил с Самсоном и Бахру, объясняя им, что экспедиция Несбитта доказывает, что на землях данакилов мы можем найти не только золото, но и древние копи. Правда, я решил не раскрывать им подробности путешествия Несбитта и не говорить, сколько его спутников лишились гениталий.

Дорога до Дидигсалы стала самым трудным препятствием, которое когда-либо приходилось преодолевать джипу из императорского гаража. Ветхий автомобиль трясся, как будто ему передался страх водителя перед бандитами из племени данакилов. Колючие деревья и эвкалипты сменились каменистыми холмами, поросшими редким кустарником. Мы видели пасущихся верблюдов, среди которых попадались стада коз, а также редкие хижины, примостившиеся в тени между холмов. Самсон достал Библию и начал выбирать подходящие для проповеди места.

Прежде чем свернуть на шоссе, ведущее к Дидигсале, Бахру в небольшой деревушке обменял автомобильный домкрат на кипу листьев ката.

Мне следовало бы воспрепятствовать этому невыгодному обмену, но у нас не было — а в ближайшее время и не предвиделось — запасной покрышки. Бахру жевал кат так усердно, что изо рта у него пошла пена, а глаза чуть не вылезли из орбит — как у преступника на электрическом стуле. Часа через четыре я заметил группу низких домиков. Мы добрались до окраины Дидигсалы.

Самсон вышел из машины и у первого же встречного спросил, когда следующий караван с солью отправляется в Мекеле. Я наблюдал, как он, всегда чрезвычайно вежливый и уважительный, задал свой вопрос после длительного ритуала приветствий. Местный житель отчаянно замахал руками, развел их в стороны, а затем указал на небо. После этого он уперся ладонями в землю, пять раз отжался, спустил шорты и помахал из стороны в сторону гениталиями. Самсон оглянулся и печально посмотрел на меня.

— Он сумасшедший.

В большинстве маленьких эфиопских городков имеется свой юродивый, а в деревнях жители развлекаются, бросая в сумасшедших камнями. Самсон кинул нашему сумасшедшему корочку хлеба, и тот захныкал от радости. Он был настолько худ, что ребра проступали даже через рубашку. Пока он с жадностью грыз хлеб, из соседнего дома вышел мужчина в белоснежной накидке. Он поднял большой камень и бросил его в сумасшедшего. Камень попал в спину несчастного, сбив его с ног.

Через минуту вокруг нашего джипа собралась целая толпа. Тридцать или сорок стариков в серых одеждах заглядывали в окна автомобиля.

Гости здесь явно были редкостью.

Один из наших новых компаньонов положил руку на капот джипа и закрыл глаза.

— Вы приехали издалека, — произнес он.

Я кивнул.

— Мы приехали, чтобы встретиться с караваном с солью, который идет в Мекеле.

— Да, Мекеле очень далеко.

— Как далеко?

— О, очень далеко.

Самсон переводил, озабоченно морщась.

— А когда из Афара выходит следующий караван?

Старик плотнее закутался в накидку, а затем поднял трость и прочертил ею дугу в направлении горизонта.

— Они сейчас там, — сказал он.

Прикрыв глаза ладонью от солнца, я посмотрел в том направлении, куда указывала трость, но ничего не увидел.

— Он прав, — подтвердил Самсон. — Я вижу людей и верблюдов. Точки. Много точек.

— Они будут здесь не раньше утра, — сказал старик. — Вы можете переночевать у меня.

Он повел нас к своей хижине. Бахру без всяких напоминаний выгрузил наши вещи. Не успел я и глазом моргнуть, как они уже лежали на песке. Затем он запрыгнул в машину и сказал, что будет ждать нас в Мекеле.

— Когда? Когда ты там будешь?

Бахру поплевал на руки и нажал на педаль газа.

— Вопрос в том, когда вы там будете, — ответил он и исчез в облаке пыли.

— Он трус, — сказал Самсон. — Он позорит свое племя.

Старик с палкой сказал остальным, чтобы они оставили нас в покое, и замахнулся своей тростью. Мы были его собственностью. Ведя нас к своему жилищу, он сообщил, что его зовут Адугна. Жена умерла, пояснил он, и поэтому он живет в семье сына. Они бедны, но считают за честь принять нас в своем доме. Я спросил о караване верблюдов, который направляется в Мекеле.

— Вам понадобятся сильные ноги, — ответил старик. — Это очень далеко.

— Неделя пути?

Адугна заморгал седыми ресницами.

— Много дней.

Самсон, энтузиазм которого буквально бил через край, стал успокаивать меня.

— Мы в руках господа, — сказал он. — Как израильтяне в пустыне. Единственный, кого нам нужно опасаться, так это дьявола.

Адугна вел нас мимо изгороди из колючек, окружавшей дом его сына. Из тени под деревом на нас бросилась охотничья собака, но старик отогнал ее палкой. В темной, пропитанной запахом дыма однокомнатной хижине на нас удивленно уставился десяток глаз. Поначалу я не мог рассмотреть лиц — только глаза, моргавшие, как у сидящих на ветке дерева сов. Адугна взмахнул палкой, чтобы освободить для нас место, а затем хлопнул в ладоши и стал раздавать указания. Домочадцы поспешно ретировались и нашли себе убежище за домом.