Сергей Иванов - Америка глазами заблудшего туриста

Питер посетовал, что кроме дома Матвея он не знает иных трудовых резервов, а там трудно найти трезвого и ответственного работника.

Когда пришло время выезжать на объект, мы с утра подъехали к ночлежке. Переговоры вёл Питер. В течение нескольких минут нашёлся человек, пожелавший работать с нами. Это был уже немолодой дядя с внешними признаками любви к алкоголю. В период моего пребывания в Доме, этого товарища я там не заметил. Питер представил меня, как человека, под руководством которого тот будет копать землю. Работник заметно насторожился, и поинтересовался о степени тяжести предстоящего труда.

Сам вопрос и интонация, с которой он прозвучал, пришлись мне по душе. Я как мог, успокоил его и выразил надежду, что вместе мы как-нибудь одолеем тяготы пролетарского бытия.

На месте всё происходило, как обычно. Пока Питер размечал на территории сеть будущей поливной системы, мы сидели с работником в тени и трепались о жизни во Флориде. Когда я объяснил ему, что все эти линии, начерченные Питером на грунте, мы должны будем обратить в траншеи глубиной по пояс, мой коллега озадачился и напрягся. Пришлось утешать его, и объяснять, что это была очередная неудачная шутка. Но копать, всё же, придется на глубину сантиметров 10–15. Работник просил меня больше не шутить так!

Скоро Питер призвал нас к лопатам, и напомнил, что теперь я сам должен руководить и направлять, так как сам он будет занят своей работой.

Первые часы мы копали с напарником бок о бок и в процессе много разговаривали. По мере того, как солнышко поднималось и становилось жарче, мой коллега, обнаружив в моём лице заинтересованного собеседника, стал всё более отвлекаться от земляных работ. Он охотно пересказал свою биографию. Но всё меньше участвовал в копательном процессе. Было очевидно, что быстрее он не мог это делать. И всё же, с ним мне было веселей.

Он пожаловался мне, что где-то во Флориде у него есть свой дом, но теперь там проживает его бывшая жена с детьми. А он — ветеран войны во Вьетнаме, вынужден временно бичевать в доме Матвея.

Он, якобы, мог бы жить в своём доме, но в настоящее время отношения с бывшей супругой настолько осложнились, что ему лучше бродяжничать на стороне.

Особенно он возмущался идиотскими законами, которые односторонне защищают интересы женщин, абсолютно не вникая в их стервозную сущность, и игнорируют элементарные человеческие интересы мужчин.

— Видите ли, алкогольная зависимость мужа им всем очевидна! Его поведение отрицательно влияет на детей и опасно для бывшей супруги. Поэтому, проживание мужа в его же доме — недопустимо. А то, что стервозность супруги гораздо опасней для окружающих и детей, чем его тихий алкоголизм, этого никакой суд не видит! — критиковал коллега систему.

В результате такого развода, жена проживает в благоустроенном доме, а Ветеран Вьетнамской Войны должен скитаться по ночлежкам, да ещё и принимать участие в оплате приобретённого в кредит имущества, которым он теперь не пользуется.

Учитывая его возраст, заслуги перед родиной и прочие семейные обстоятельства, я терпимо относился к его малоэффективной помощи. Зато Питер заметил, что если бы я работал один, то сделал бы за это время побольше. Платить же ему предстояло двоим.

После обеденного перерыва, когда температура воздуха совсем не располагала к земляным работам, мой товарищ окончательно сдался и прекратил всякие движения лопатой. Он предложил Питеру выполнение каких-либо иных подсобных работ, но тот хмуро отказался от его услуг.

Так, остаток дня, жалуясь на невыносимую жару, несовершенство американского законодательства и стервозность бывшей жены, он помогал мне лишь морально.

Поинтересовался он и о моей судьбинушке. Расспросил меня, как это я докатился до такой каторжной работы, участвовал ли я в войне в Афганистане и есть ли у меня дом и жена?

Пришлось отвечать, что в войнах не участвовал и правительственных наград не имею, работа с лопаткой — явление временное, вынужденное, как следствие мирового заговора масонов. Жены и дома — нет, из-за вредных привычек.

Ветеран, знающий толк в радостях жизни, остановился на моих вредных привычках, и поинтересовался, какие наркотики я полюбляю?

Объяснил ему, что мои основные вредные привычки — это любовь к чесноку, тяга к бродяжничеству и недержание шуток, которые не всем понятны. «She don't like the jokes I make, She don't like the drugs I take, She don't like the way I smel, She's too good for me…» Ей не нравятся мои шутки, ей не нравятся наркотики, что я принимаю, ей не нравится, как я пахну, она слишком хороша для меня… — пояснил я словами из песни.

В общем, нам было интересно поработать вместе.

Когда, наконец, Питер объявил шабаш, и мы поехали домой, настало время расчёта. Недовольный Питер сам завёл этот деликатный разговор.

— Сколько, по-твоему, я должен заплатить тебе за твою работу? — спросил Питер ветерана труда и вьетнамской войны.

Работник деловито взглянул на часы, прикинул в уме и аргументировано ответил:

— Работа заняла более девяти часов, пока доберемся до дома можно считать — 10 часов, значит, мне следует заплатить 60 долларов, как и договаривались.

Питера явно задело за живое такая оценка своего трудового участия и точность учёта времени.

— Так ты считаешь, что работал сегодня десять часов?! — возмущенно спросил Питер.

— Ну, а сколько, по-твоему? Около восьми утра ты меня нанял, а теперь шестой час вечера, и я ещё не дома, — разъяснил он непонятливому боссу.

— Всё ясно, — сухо ответил Питер.

После нескольких минут неловкого молчания, Питер отсчитал какую-то сумму, передал деньги работнику и категорично заявил, что на его взгляд, этого — более чем достаточно.

Работник принял оплату и взглянул, сколько ему дали. В ответ он не сказал ни слова, но всем своим видом выразил возмущение такой несправедливостью по отношению к Ветерану Войны и Труда.

Далее ехали молча. У дома Матвея он покинул нас, не попрощавшись. Питер повёз меня домой.

— Серджий, я говорил тебе, что толку от такой помощи не будет, лучше бы я эти деньги отдал тебе, — ворчал он.

Мне нечего было сказать, я задумал сам сходить сегодня в ночлежку, и подыскать себе помощника.

Дом Матвея я посетил в тот же вечер. Время подгадал, когда там раздавали ужин. Обычно, на это мероприятие сходятся и съезжаются на велосипедах не только проживающие в этом Доме, но и бродяги со стороны. Но я надеялся повидать кого-нибудь из знакомых мне постояльцев дома.

Процедура кормления была проста. Очередь едоков проходила вдоль стола, на котором выставлялось то, что Бог послал. Работники кухни или добровольцы от церкви выдавали каждому порции супов, салатов, бутербродов. Всё происходило в течение часа. Наевшись, народ расползался в разные стороны.