Луи Буссенар - Остров в огне

— Так вот, — продолжала Долорес, — мой брат какое-то время поддерживал с семьей дона Маноэля Агилара тесные отношения. Какие именно — этого я вам пока сказать, к сожалению, не могу.

— Я не собираюсь, дружок, влезать в ваши тайны.

— О! Потом-то вы все узнаете. А сейчас пока помните: счастье брата, его жизнь зависят от этой тайны…

На этом разговор и закончился. Фрикет поняла, что здесь скрывается одна из тех ужасных трагедий, которые возникают из-за безумных страстей, достигающих особого накала под тропическим солнцем.

И вот свобода друзей, с которыми молодую француженку связывали общие дела, оказалась под угрозой. Карлосу был уготован Сейтский лагерь, страшная каторга, ад, где под палящими лучами мучаются кубинские патриоты, поселенные вместе с уголовным отребьем; его сестре — вечное заточение в одном из каменных мешков, вырубленных по приказанию палачей инквизиции. Что тут делать? Конечно, бежать из Гаваны, бежать как можно скорее. Легко сказать, но как это сделать?

Столица Кубы — большой красивый город, где живет более двухсот тридцати тысяч человек. Увидев ее впервые с моря, поражаешься величественностью и размерами Гаваны. Вообще она особенно хороша издали. В ней что-то свое, неповторимое, чарующее. Беспорядочное нагромождение веселых домиков, выкрашенных в разные тона — розовые, зеленые, голубые, желтые. Буйство красок, что прекрасно сочетаются с пышной зеленью, залитой светом яркого солнца…

Но — увы! — Гавана — один из самых нездоровых городов в мире. Это постоянный очаг инфекций — не успеет закончиться одна страшная эпидемия, как разражается другая. Здесь как бы навечно поселились желтая лихорадка, дизентерия и холера, они ежегодно уносят сотни тысяч жизней.

Беспечные креолы, хоть и страдают от этого, ничего не предпринимают. Метрополия за десять лет восстания (1868–1878 гг.) [36] У автора неточность: Десятилетняя, или Большая, война началась 10 октября 1868 года. потратила миллиарды песет [37] Песета — в ту пору денежная единица Испании и Кубы, равна тогдашнему франку. , погубила тысячи и тысячи человек, но не нашла десяти миллионов для очистки одного из самых восхитительных в мире портов! Тут не вода, а отвратительная липкая густая жижа. От каждого поворота корабельного винта на поверхность поднимаются груды распространяющих зловоние отбросов.

Гавана находится на 23°9′ северной широты и 80°42′ западной долготы. Она расположена на небольшом полуострове, идущем с запада на восток.

Бывшие крепостные стены делят столицу на две неравные части: новый город — на западе и старый — на востоке. Теперь эти укрепления стали бульварами, и в город можно войти через многочисленные ворота.

На юге старого города, к северо-востоку от порта, находятся, в частности, арсенал и госпиталь. Расположение последнего сыграет важную роль, когда брат с сестрой решат осуществить побег.

Скрыться со стороны залива было невозможно. Там постоянно снуют суда, и власти неусыпно следят за происходящим. Действовать нужно было иначе: пересечь весь старый и новый город и выйти на равнину.

На пути осуществления такого плана стояло множество почти непреодолимых препятствий. Из-за военного положения крайне строгие меры принимались не только в отношении подозрительных, но и подозреваемых в чем бы то ни было лиц. Что же делать? Требовалось посоветоваться. Пригласили и Мариуса. Такой знак доверия возвысил его в собственных глазах. Провансалец знал ситуацию как никто другой. Поэтому именно ему предложили высказаться первым.

— Вы хотите прогуляться… Так! Для этого есть два способа… Пароходом или по железной дороге…

— Слушай, приятель, — прервала его Фрикет. — Ты сообщаешь о хорошо известных вещах. Это же глупо. Пароход, ты же знаешь, для нас отпадает. А железная дорога — в руках испанцев, за ней так следят, что и комар туда не проникнет.

— Да и движение почти приостановлено, — добавил полковник. — Все поезда, за редким исключением, служат для перевозки солдат и военного имущества.

— Значит, — откликнулся Мариус, — кто-то все же ездит по железной дороге!

— Да, солдаты… Ну и что?

— Не сочтите за обиду, полковник, но вы рассуждаете как житель суши. Мы же, обитатели моря, сначала должны узнать, откуда ветер дует, а потом уж намечаем план действий.

Полковник только руками развел, выражая полное непонимание. Да и у девушек был недоумевающий вид.

— Мы тоже не понимаем, — сказали они.

— Так вот! — нисколько не смущаясь, продолжал провансалец. — P-раз поезд перевозит с-солдат, мы с полковником переоденемся испанскими с-солдатами, с-сядем в вагон и уедем на край с-света.

— Черт возьми! — воскликнул Карлос. — А почему бы и нет?

— Но ведь нужна форма…

— Здесь есть одежонка умерших от желтой лихорадки…

— Не очень-то приятно… Но на войне как на войне Верно?

— Да, но… главное — заполучить одежду, какой бы она ни была!

— Вы говорите: «Мы переоденемся». Кто это мы?

— Ну, вы и я… я и вы…

— Неужели вы согласитесь разделить нашу участь? Ведь нас ждут разные тяготы и почти верная смерть.

— Ох, проклятая судьба! А как же иначе… Не в обиду будь сказано, вы едва стоите на ногах… Вам нужен крепкий человек, чтобы подставить плечо и не дать сойти с курса.

— Матрос, — сказал взволнованный Карлос Вальенте, — у вас добрая и благородная душа.

— К вашим услугам, полковник!

— А как же быть с моей сестрой? Как ее вызволить отсюда? В госпитале на каждом шагу часовые. Да еще этот свирепый приказ стрелять по всякому, кто пытается выйти, не зная пароля.

— Этим займусь я, — прервала его Фрикет. — Мариус предложил помощь вам, а я беру на себя вашу сестру. Милая Долорес, я сделаю все, что нужно…

— Нет-нет, — решительно сказала испанка, — я не могу и не хочу втягивать вас в эту авантюру. Вы рискуете жизнью.

Фрикет отмахнулась.

— Ну и что! — сказала она. — Смерть приходит только раз.

— Да нет, мадемуазель, — широко улыбаясь, произнес провансалец. — Я так помирал по меньшей мере раз шесть!

— И потом, — продолжала Фрикет, — у меня нет привычки менять решения. Будь что будет, но мы все должны уехать с первым же военным эшелоном… А сейчас давайте займемся одеждой!

Долорес Вальенте, в чьей душе боролись любовь и чувство долга, снова попыталась возразить. Она бросилась в объятия француженки, говоря прерывающимся голосом:

— Друг мой, сестричка, я не допущу такого самопожертвования. Подумайте, ведь, содействуя изгнанникам, вы сами окажетесь вне закона… Наши злейшие враги станут и вашими. А что такое ненависть испанца, вы еще не знаете! Вас ждут беспросветная нищета, бесконечные лишения, постоянная опасность… Зачем это вам? Вы далеки от наших национальных интересов, борьбы, требований… Нет, нет, умоляю вас, откажитесь от своего решения.