Дэвид Бирн - Весь мир: Записки велосипедиста

«Кабаянихан» © Leonardo Т. Cruz

Жить «внутри» такого нарратива, оставаясь его частью, гораздо проще и выгоднее, чем без подобной опоры. Я не всегда осознаю, каков этот нарратив: в конце концов, я живу своей жизнью и не трачу много времени, обдумывая ее, но, перечитывая эти страницы, я начинаю понимать, что во мне растет желание разглядеть в своих во многом беспорядочных странствиях по миру какой-то общий сюжет, некую скрытую «историю», ведущую к окончательной цели — или развязке. Мне кажется, стоит только отступить на шаг, присмотреться к моей жизни, и я сразу увижу: вся эта серия случайных встреч и событий на самом деле не случайна, все это должно было произойти именно так, как произошло. Точно так же, как история переписывается вновь и вновь, и нет этому процессу конца и края, так и наши жизни могут иметь множество возможных нарративных сюжетов — существующих одновременно, совсем как параллельные вселенные, — и, похоже, количество вариантов историй о судьбах людей явно стремится к бесконечности. Героические, трагические, скучные, катастрофические, забавные и прекрасные. Мы все живем внутри этих историй, и зачастую наш нарратив включает не одну такую историю, а сразу несколько.

Сидней. Елки-зеленые-моталки [23] В оригинале употребляется сленговое австралийское выражение «hooley-dooley». , что за странный, замечательный город! Я еду на велосипеде по парку в самом центре (он называется «Вотчина», поскольку в конце XVIII века участок принадлежал губернатору). В одном из уголков парка я вижу сотни крупных летучих мышей, вцепившихся в ветви деревьев. Порой кое-кто из них встряхивает массивными крыльями. Однажды я был в парке на оперной постановке под открытым небом; взглянув вверх, я увидел, как мыши кишат на фоне закатного неба, рассеиваясь над городом в поисках насекомых и фруктов, пока на сцене актеры тянут арии из «Травиаты». Эти здоровенные, немного зловещие существа хорошо гармонируют с «Вотчиной», одно название которой уже служит напоминанием о временах империи. Хотя они давно стали одной из здешних достопримечательностей, это вышло случайно: просто в этом закутке парка были собраны тропические деревья и растения. Популяция летучих мышей все росла, и некоторые деревья стали погибать от их цепких когтей и слоев гуано. Да, деревья красивые и все такое, но… Эге-гей! Огромные летучие мыши! В общем, сейчас ведется борьба между озеленителями и мышами… Правда, я не знаю организации, которая заступилась бы за летучих мышей. Работники парка испробовали все вообразимые способы «гуманно» заставить мышей найти себе другое пристанище (они, кажется, даже отгоняли их запахом питона), но ни один не помог. Эта безнадежная ситуация может служить метафорой общего состояния дел в Австралии: человек и природа в постоянном конфликте… Но до чего же красиво…

Greg Wood/AFP/Getty Images

В свое первое посещение Австралии в начале 80-х я посчитал эту страну отвратительной. Все вокруг я видел сквозь шоры политкорректности. В моих глазах окружающий ландшафт был окрашен цветом все того же старого дерьма: белые колонисты расселяются вдоль побережья, строят маленькие уютные домики и коттеджи в подражание архитектуре своих предков, не обращая ни малейшего внимания на постепенное вытеснение и истребление туземцев. Мне виделся громадный континент, по большей части дикий и недружелюбный, с мазками евро-джема по краям. Совсем как Северная Америка и Южная Африка в свое время.

Эта картинка еще тогда показалась мне режущим глаз сочетанием несочетаемого, она раздражала и беспокоила. Потребовалось время, чтобы прийти в себя от шока: целые пригородные кварталы были застроены здесь милыми домиками с квази-английскими садиками и лужайками — и это в стране, в которой они настолько ни к месту! Изрядный кусок Южной Калифорнии чем-то напоминает мне это зрелище: жилой «тематический парк», развернувшийся, по существу дела, в пустыне: с воздуха подавляющая часть австралийского ландшафта выглядит не более приветливо, чем марсианские камни.

Впрочем, после нескольких новых визитов сюда австралийцы начали мне нравиться. Люди, с которыми я виделся, в большинстве своем были скромными, открытыми, безо всяких претензий; пища и вино здесь всегда свежие, вкусные, а сельская местность впечатляет, несмотря на суровость.

Удовольствие от езды на велосипеде по городам Австралии — выше обычного. В Сиднее приходится сложновато: ландшафт и запруженные хайвеи, связывающие отдельные районы города, не особенно гостеприимны, но Мельбурн, Перт и Аделаида показались мне вполне дружелюбными. Погода приближена к идеальной (имеется в виду средиземноморский климат), и эти города, хотя они прилично разрослись, по размеру не идут ни в какое сравнение с мегаполисами в Соединенных Штатах, так что велосипедист может относительно быстро добраться из одного конца в другой. Вдоль рек, обычно текущих в австралийских городах, проложены велосипедные дорожки — в итоге они ведут на побережье, и с каждым годом их количество увеличивается.

Несколько лет тому назад сюда пригласили из Дании проектировщика Йана Гейла, он внимательно изучил планы Аделаиды и Мельбурна, а совсем недавно занимался Сиднеем. Отчеты и рекомендации, составленные Гейлом для городских служб Мельбурна в 1993 и 2005 годах, были учтены, и в результате весь центр города стал куда уютнее. Прирост его жителей составил уже 83 процента. Это значит, что многие живут теперь недалеко от работы или института, а потому перенесли свои основные транспортные нужды на велосипед — или вообще ходят пешком. Появились новые парки, пассажи и аллеи обрели новую жизнь, открылись кафе под открытым небом — не менее трех сотен. Нечего и говорить, по всему городу появилась целая сеть велосипедных трасс (к философии Гейла мы еще вернемся).

Сидней устроен совершенно иначе. Это диковинная путаница микрорайонов, щедро рассыпанных по мелким бухточкам, полуостровам и вдоль старых дорог. Большинство этих застроек находится по другую сторону залива от собственно Сиднея. Чтобы попасть в эти дома, придется пересечь мост в гавани или любоваться живописными видами с парома. Однажды я доехал на своем велосипеде от городского центра до пляжа Бонди-Бич, расположенного почти строго на восток от центра по эту сторону залива. Велосипедные прогулки в этом невероятно красивом городе на удивление трудны — в смысле ухабов и неудобств. И, конечно, прибыв в Бонди, я увидел серфингистов, пляшущих в волнах посреди бела дня, и все это, так сказать, в городской черте.