Николай Урванцев - Два года на северной земле

Нажим льдов на берег здесь видимо значителен, так как всюду вдоль его видны нагромождения торосов в виде вала или ряда валов до 5–6 м высотою.

На другой день, пройдя еще 33,8 км, достигли мыса Неупокоева, где будем определять астрономический пункт. Берег здесь еще более отмел, чем ранее. Очень много кос и лагун самого прихотливого очертания. В море на юг, то есть уже в проливе Вилькицкого, видно сплошное нагромождение довольно свежих торосов, абсолютно непроходимых даже пешком, что мы вскоре на себе и испытали, когда попытались было погнаться за подошедшим к лагерю медведем, конечно, совершенно безрезультатно. Даже собаки не могли его преследовать, так как проваливались с головой в рыхлый снег, набитый между поставленными на ребро гигантскими льдинами в 2–3 м высотою.

Стоявшая уже много дней подряд пасмурная погода улучшилась, выглянуло солнце, что и позволило 28-го определить пункт по полной программе наблюдений. Ушаков, осматривавший в это время местность, сообщил, что за полосой торосов километрах в двух на юг видно открытое море до горизонта. На пункте сложили из камня пирамиду-гурий и поехали дальше.

Характер берега все тот же: галечные отмели, лагуны, косы и редкий плавник. Пройдя за два перехода 47,1 км, решили отсюда съездить налегке к депо за пеммиканом. На прямую через землю до него будет не более 40–45 км, берегом же мы сделали уже 115,2.

Весь груз уложили в укромном месте на берегу бухточки, куда, можно надеяться, не заглянут медведи, укрыли брезентом, служившим у нас полом в палатке, и тщательно увязали веревками.

Прикинув на карте пройденный путь, подсчитали, что примерно нам нужно, чтобы попасть прямиком к складу, ехать по курсу 310°—315°. В этом направлении и тронулись 1 мая, взяв с собою лишь палатку, спальные мешки и расходный чемодан с продовольствием на 3–4 дня. Пасмурно и тепло. Видимость сравнительно плохая, что очень жаль, так как невозможно будет в бинокль осмотреть рельеф острова на большом пространстве.

Километров через восемь подъехали к возвышенности, протягивающейся в северо-восточном направлении. Склоны ее здесь не очень круты и допускают подъем на собаках. Поднявшись, едем по довольно плоской, слабо увалистой поверхности попрежнему на северо-запад 310–315°. Километров через шесть достигли наивысшей точки — 240,1 м над уровнем моря, согласно барометрической нивеллировке, и начали медленно спускаться. Стало несколько яснее и видно, что такая же волнистая равнина с мягкими округлыми увалами тянется, слегка повышаясь, и далее на север и северо-восток.

На север километрах в пятидесяти смутно виден ледниковый купол, занимающий здесь незначительную часть площади острова. На нашем же пути ледников не имеется.

Проехав еще 4 км, начинаем спуск с возвышенности к прибрежной равнине западного берега. Здесь он довольно крут, местами даже обрывист. Выбрав из лощин, врезающихся в этот склон, одну поположе, решили по ней съехать. Однако и здесь оказалось столь круто, что оба полоза саней пришлось для торможения обмотать цепью прикола, на который сажаем на ночь собак.

Спустившись до 90 м абсолютной высоты, едем далее по прибрежной равнине, имеющей здесь до моря значительную ширину порядка 20–30 километров. Равнина по происхождению представляет морскую террасу, слабо понижающуюся к морю и ровную как стол. На поверхности сложена она рыхлыми илисто-песчаными морскими отложениями, поверх которых кое-где разбросаны редкие ледниковые валунчики, принесенные вероятно в свое время пловучими льдинами.

Проехав по такой равнине-террасе километров пятнадцать, уперлись в каньон речки, бегущей в море вероятно с возвышенности, которую мы пересекли. Вследствие современного, довольно быстрого понижения уровня моря речка глубоко врезалась в слагающие равнину коренные породы — сланцы и кварциты, пропилив узкое и глубокое ущелье с отвесными берегами. Ширина его здесь не более 29 м, но борта столь обрывисты, что нечего и думать перебраться через него здесь даже пешком. Пришлось поехать вдоль ущелья до берега моря, делая, таким образом, крюк и удлиняя этим свой путь.

Следует отметить, что обрыв каньона мы заметили, несмотря на светлый сравнительно день, только когда подъехали вплотную, так что езда по таким прибрежным равнинам в непогоду или ночью здесь, на Северной Земле, представляет значительную опасность. Обрыв может тогда из-за темноты остаться незамеченным. Свалиться же с него с высоты, как в данном случае, 30–40 м, это значит наверняка искалечиться, если не разбиться на смерть.

Только в непосредственной близости моря удалось нам переехать ущелье, которое всюду на нашем пути не меняло своего обрывистого характера. Далее берегом моря добрались до склада и стали лагерем километрах в полутора от него у подножия айсберга, где подвешено мясо.

Оно действительно расположено так, что только тот, кто имеет крылья, и может полакомиться им.

Весь путь протяжением 45,6 км проделали в 10 часов. Собак накормили мясом до отвала. Остальное придется оставить здесь, так как пеммикана лежит на складе больше, чем нам можно захватить, принимая во внимание остальной оставленный груз.

Утром, забрав небольшую часть мяса и 62 банки пеммикана со склада, тронулись в обратный путь. Погода пасмурная, но тихая. Беззвучно падает пушистый, в виде звездочек, снег, — явление здесь, на севере, редкое. За ночь его выпало уже сантиметров на пять рыхлым, мягким слоем. Достаточно теперь подняться хорошему овежему ветру, как наступит такая пурга, что чертям станет тошно. Торопимся по этому случаю к оставленному грузу в проливе Вилькицкого.

Ехать приходится, все время сверяясь с компасом, так как видимость отвратительная и окрестных предметов, по которым можно было бы ориентироваться, совершенно не видно.

Возвышенность, с которой спустились по дороге сюда, теперь приходится огибать кругом, так как на груженых санях на нее теперь не подняться. Километров через шесть она кончается высоким скалистым обрывом, вздымающимся метров на сто над окружающей равниной. Этот обрыв хорошо виден с южной стороны с моря, почему и отмечен на старой карте гидрографии под именем «горы Герасимова».

У подножия на каменистых склонах горы Герасимова встретили нескольких пуночек, повидимому, только что прилетевших, так как ранее мы их не видели. Несколько дальше под южной стороной возвышенности в тумане на нас почти в упор набежали два оленя. Мы стреляли в них, но оба промахнулись, так как одновременно приходилось держать бешено рвущихся собак, крепко обмотав вожжу вокруг талии. Упустить же упряжку при этой обстановке и в такую погоду значит почти наверняка ее потерять безвозвратно с санями и всем, что на них лежит.