Генри Мортон - Ирландия. Прогулки по священному острову

Время от времени одно из чудовищ начинало проявлять нетерпение, и, мускулисто напрягшись, пропихивалось вперед, однако невероятная теснота не давала возможности двинуться дальше, и лосось вынужден был отступать.

Внизу, на берегу стояли трое серьезно настроенных рыбаков. Я смотрел на них по меньшей мере с час, однако ни одной поклевки за это время не случилось. Один рыбак постоянно разбивал воду удочкой над тридцатью мощными рыбинами, но ни один лосось не проявил к наживке ни малейшего интереса!

И все же мужчины должны были ловить в этом месте, потому что платили за это удовольствие два фунта в день при условии, что за три дня могут взять себе только одну рыбу.

Стивен Гвинн, великий рыбак, рассказывал, что один человек за три месяца рыбалки поймал тонну лосося.

Рано утром вы перегнетесь через перила моста и увидите, что за ночь лосось ушел к озерам. Осталось только две или три рыбины. Однажды утром я впервые увидел рыбу, убившую английского короля. Это минога, которой отравился Генрих I. Любопытное создание — наполовину рыба, наполовину угорь. Она лежала на дне между камнями и покачивалась вместе с течением.

Теперь я знаю, где находится конец света.

Здесь серая земля. Над нею ходят золотые облака, одно за другим, медленно, словно стадо волов. Земля крапчатая и похожа на отрез домотканого твида. На ней сотни и тысячи невысоких каменных стен. Они поднимаются к небу, рушатся в пропасти и ущелья и перекрещиваются, как линии на ладони. Серые стены сторожат самые маленькие поля в мире. На деле это не поля, а просто камни, присыпанные землей. Некоторые из них не больше обеденного стола. Часть имеет продолговатую форму, другие квадратные, некоторые почти круглые, есть и треугольные, но на каждом поле имеется собственная маленькая стена высотой по грудь взрослому человеку, так что земля, серебристо-серая, куда ни посмотри, похожа, как я уже отметил, на большой кусок твида, который ткут в здешних горах.

Белая дорога змеей вьется меж серых стен. По дороге шагают крепкие девушки с голыми ногами. На них красные юбки и синие передники. При ходьбе они покачивают бедрами с грацией женщин, не знавших кожаной обуви. За спинами у них корзины, наполненные коричневыми водорослями. Есть и те, кто едет на ослах. Они сидят на боку смирного животного, свесив над хвостом голые ноги. Ослы везут корзины, набитые торфом.

Если попытаетесь заговорить с девушками, они лишь тряхнут спутанными волосами да скажут по-ирландски что-то не слишком приятное. Чужестранцев они дичатся, зато, стоит отойти, услышите вдогонку заливистый смех…

Вы едете по серпантину, а вокруг вас движутся в торжественном танце горы, синие, как море у Капри, а венчают их облака, самые большие и самые золотые на свете. Среди синих гор и серых полей, рядом с синими озерками и на краях торфяных болот стоят лачуги, невероятно бедные и на удивление белые. Возле дверей что-то клюют куры.

Звуки этой земли — цоканье ослиных копыт по дороге и звон лопаты, которую вгоняют в каменистую почву. Когда на небо выходит солнце, то и оно серое, точно призрак.

Коннемара…

Как она может существовать в современном мире?! За годы путешествий я не видел ничего подобного. Начинается она внезапно, как только вы покидаете Голуэй и берете курс на запад по прибрежной дороге через Спидл к Клифдену. Это часть земли, на которой прогресс — что бы мы ни понимали под этим словом — признал свое поражение перед серыми стенами. На востоке его остановили высокие горы и глубокие озера, а на западе — море. География и бедность заперли людей на столетия. Я побывал в гробнице Тутанхамона в Египте, но, въехав в Коннемару, ощутил более острое чувство открытия и удаленности от современной жизни!

Люди здесь настолько бедны, что никто даже не пытался их эксплуатировать. Земля так бедна, что никому и в голову не приходило отобрать ее. Здесь нет ни железных дорог, ни магазинов, ни автомобилей, ни телеграфных столбов. Есть только три непреложных факта: католическая вера, природа и работа.

Коннемара поражает. Представьте, если бы в Англии открыли забытую землю, на которой бы люди говорили на языке Альфреда Великого, носили саксонскую одежду и молились саксонским святым! Коннемара — самое странное место на Британских островах. Она ближе к святому Патрику, чем к Дублину.

Продолжая путь в состоянии невероятного изумления, я осознал полную свою неуместность. Коннемара не привыкла к автомобилям! Коровы при виде моей машины наклоняли головы и с остекленевшим взором и раздутыми ноздрями пятились в ожидании неминуемой смерти. Собаки бежали за автомобилем, яростно тявкая вслед. Ослы отскакивали в сторону, сверкали голые ноги ехавших на них девушек, взлетали красные юбки. Овцы бешено искали провал в каменной стене. Гуси, шипя, тянулись ко мне змеиными шеями. Куры, которые, как всем известно, отличаются неуравновешенным характером, впадали в паническое настроение и совершали чудеса самосохранения прямо перед бампером моего автомобиля.

Фактически гэльская земля объявила разнообразными способами — мычанием, блеянием, лаем, гоготом, визгом и кудахтаньем: «Осторожно! К нам из внешнего мира явилось ужасное, смертельно опасное чудище!»

Ближе к побережью я увидел стоящие возле лачуг или прислоненные к серым стенам странные челноки — кораклы. В них рыбаки Коннемары осмеливаются бросить вызов океану, и слово «осмеливаются» — единственно правильное! Лодки легкие, точно перышко. Деревянный остров обтянут кожей или парусиной. Они ничем не отличаются от кораклов, на которых плавали древние бритты во времена Цезаря.

Я остановился перед одним домиком и спросил, не могу ли я осмотреть лодку, стоявшую подле навозной кучи. В домике я увидел старуху и молодую девушку. На них были красивые алые юбки. Девушка мыла картофель, а женщина присматривала за черным горшком, висевшим над открытым очагом. В домике, кроме стола, стула да деревянной скамьи, стоящих на твердом земляном полу, ничего не было. На стене висели две яркие картинки с изображением Святого Семейства.

— Могу я посмотреть на вашу лодку? — спросил я, улыбнувшись. Нет земли, в которой широкая улыбка не была бы более полезной.

— Можете, — сказала девушка.

Старуха была глуховата, а потому спросила девушку по-ирландски, что мне угодно. Девушка ответила. Женщина улыбнулась и кивнула.

Пока я разглядывал легкое суденышко, ко мне подошел крепкий молодой человек. В нем не было ни признака деревенщины. Он улыбнулся и сказал, что лодка не слишком хороша, потому что старая. Он на ней добывал водоросли для удобрения картофельного участка. Из кармана его жилета торчала свернутая утренняя нью-йоркская газета! Это обстоятельство опустило меня на землю: я словно встретил Бриана Бору с сигарой в зубах!