Василий Песков - Сельская Венгрия

Приехав домой, он делает «проект колокола». Не улыбайтесь, именно так: проект. На плотной бумаге в определенном масштабе вычерчивается поперечный разрез. Высота, диаметр, толщина стенок, кривизна боковых спусков — верное сочетание всего этого даст колокол нужного тона.

— Ни разу не промахнулись?

— Был случай — до сих пор не могу разобраться, в чем дело. Поднес, помню, звучащий камертон, а колокол молчит, не отзывается. Должно же всегда получаться в согласии с замыслом.

Ну хорошо, это чертеж, а далее?

Далее мы спускаемся с мастером вниз из конторки и видим такую картину. Помощник его шаблоном из очень широкой доски обвел, обточил контуры глиняной болванки, в точности повторяющей внутреннюю пустоту будущего колокола. Внутри болванка из глины — полая, и туда заложен древесный уголь. Когда глина провялится до состояния кирпича-сырца, уголь зажгут и будут эту «печку» топить, чуть-чуть повышая температуру. Отполированная шаблоном до блеска глина превращается в большой с обвислой шляпкой грибок без ножки.

После этого наступает второй этап. Болванку мажут горячим жиром с графитом. И затем маслянисто-черный гриб начинают слой за слоем покрывать сырой глиной. И уже по другому шаблону формуют ее. Получилась «рубашка», надетая на болванку. Ее опять же медленно, по строгому тепловому графику («секрет мастера») сушат. Эта «рубашка» по очертаниям, толщине, по орнаменту и буквам из воска, над ней укрепленным, в точности соответствует форме и массе будущего колокола. Теперь сооружение надо одеть в глиняную «шинель». «Рубашку» тоже промасливают и вровень с высотой восковых выпуклостей щеткой набивают на нее особую огнеупорную смесь из молока, яиц, волос, чего-то еще («секрет мастера»). Эта сантиметровой толщины корка, естественным образом высохшая и спрятавшая в себя восковые накладки, должна будет прилипнуть к «шинели», стать подкладкой ее. Глиняную «шинель» набрасывают слой за слоем, уже не заботясь о внешней форме. Получившийся трехслойный кокон сушат все той же «печкой», спрятанной в изначальной болванке. Соблюдение технологии и терпение необходимы. Если что-нибудь треснет при сушке — начинай сначала.

Но мастер дело хорошо знает. Брака в этом процессе, длящемся много дней, почти не бывает.

— Итак, трехслойный кокон…

— Ну вы догадались, наверное, что будет дальше. Краном высохшую «шинель» осторожно мы поднимаем, снимаем с «рубашки»…

— А «рубашку» осторожно раскалываете, убираете и потом болванку накрываете «шинелью»…

— Абсолютно верно. Пустое пространство, которое занимала «рубашка», — это и есть будущий колокол. Надо только пустоту залить расплавленной бронзой.

Кокон с пустотой в середине тщательно пеленают железными обручами, свинчивают железо. И ставят краном в обширную яму.

— Обычно для каждой разливки готовим сразу три-четыре таких кокона. В яме они засыпаются землей. Собравшись все вместе, наш маленький кооператив состоит из шести человек, тщательно топчем, утрамбовываем землю. Из нее торчат теперь только горлышки, в которые будет заливаться металл. Бронзу получаем либо из колокольного лома, либо смешиваем в нужной пропорции чистые медь и олово, добавляя к ним «специи» («секрет мастера»), предохраняющие колокол от зеленого окисления.

Момент отливки самый короткий — одна-две минуты — во всем долгом процессе изготовления колокола. Но момент этот — самый ответственный. Чутье, интуиция, опыт мастера в эти минуты собраны воедино, обострены. Бронзу начинают плавить в полночь, чтобы была готова к восьми утра, когда температура, чистота, давление и движение воздуха благоприятствуют делу.

— Открывают леток — и жидкая, как вода, бело-розовая, сверкающая серебром бронза по желобкам устремляется в нужное место. Температуру я чувствую по цвету расплава и регулирую скорость литья. За две минуты выпускается более тонны металла…

Затем семьдесят два часа отливка затвердевает. Жидкая бронза, заполнив место «рубашки», в подкладке «шинели» растопила гнездышки воска. Пустоты от букв и орнаментов четко заполнил металл. Так хитро рождаются узоры и надписи на колоколах.

— Вы думаете, древние пользовались такой же технологией?

— Думаю, что да. У каждого мастера были свои секреты. Но в принципе все происходит, как и тысячу лет назад.

Сидя в конторке, заваленной чертежами и фотографиями колоколов, вспоминаем самую интересную часть из фильма «Андрей Рублев» — отливку колокола.

— Да, да, именно так, я думаю, в старые времена все протекало. Не быстро! И волнение мастера верно показано. Кранов не было — помосты, веревки, блоки. Ну и, конечно, масса людей, молитвы, напряженное ожидание — получилось, не получилось?

— Вы тоже волнуетесь, когда разрываете яму?

— А как же! Всегда волнуюсь.

Колокол, освобожденный от глиняной формы, еще неказист. Вот он лежит во дворе, как новорожденный, но еще не издавший ни звука. Сбивают окалину, полируют песком. И наступит день, когда колокол подвесят на перекладине, укрепят внутри его зева язык. Еще не потемневшая бронза в это время сияет, колокол кажется золотым. Кто-нибудь самый нетерпеливый хватает веревку — бом! бом! бом!.. По этим звукам жители Эрботтяна знают: у Лайоша Гомбоша праздник.

— Сколько же длится изготовление?

— От поездки на место до первых ударов — в среднем четыре месяца. Меньше нельзя. Беременность тоже ведь, знаете, девять месяцев — не поторопишь…

В процессе изготовления у Лайоша сразу несколько колоколов. В год получается двадцать-тридцать. Высока ли цена работы?

— Да. Стоимость колокола такого, как этот, равняется примерно стоимости «жигулей». Металл не в счет. Металл либо дает заказчик, либо платит за него примерно столько же, сколько и за работу.

— Вы свои колокола можете по звуку узнать?

— Некоторые узнаю…

На карте, висящей в конторке, флажками отмечены села и города — места, где ждут заказанные у Гомбоша колокола.

Пять часов интересной беседы с мастером пролетели, как пять минут.

— Можно мне на прощание попробовать звук?

— Конечно.

Подходим к перекладине, где играют на солнце боками пять разных колоколов.

— Минутку… — говорит мастер и неторопливо раскладывает на траве длинный матерчатый футляр с камертонами. Их много. Каждый — в отдельном кармашке. Лайош выбирает нужный, показывает продолговатую дужку металла, и я становлюсь свидетелем чуда. Положив на дерево лоскуток ткани, Лайош ударяет в этом месте камертоном и быстро подносит его к колоколу. Невероятно… Колокол загудел! Масса металла весом более тонны отозвалась на звучание пластинок весом в сто граммов.

— Две струны, одинаково настроенные, зазвучат в лад, если тронуть одну. То же самое здесь.