Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии
- Название:Англия и Уэльс. Прогулки по Британии
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Эксмо
- Год:2009
- Город:Москва
- ISBN:978-5-699-37177-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии краткое содержание
Если хочешь по-настоящему узнать страну, ни в коем случае нельзя ограничиваться столицей и ее ближайшими окрестностями. Чем дальше от столицы, тем менее парадным и чопорным становится пейзаж, тем меньше столичного блеска и городской суеты, тем искреннее местные жители и неподдельнее эмоции.
Генри Мортон, певец Лондона и классик travel writing, предпринял путешествие, которое по аналогии с его знаменитой книгой об английской столице можно назвать путешествием в поисках Великобритании. Он объехал всю Англию — от Лондона до Адрианова вала и пограничною городка Гретна-Грин, он побывал в Уэльсе, посетил могучие валлийские заики, поднимался на гору Сноудон и спускался в шахту в окрестностях Кардиффа. Итогом путешествия Генри Мортона в поисках Великобритании стали книги, каждая из которых повествует не столько об истории той или иной местности, сколько о людях, ее населяющих, людях из глубинки, исконных обитателях этих мест, об их повседневной жизни, лишенной лоска крупных городов.
Приятных прогулок по Британии!
Англия и Уэльс. Прогулки по Британии - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Возле входа в эту вторую сторожку толклось несколько мужчин сомнительного вида, все они что-то прихлебывали из емкостей, сделанных в виде рога, и жевали сухой белый хлеб. Мой новый приятель поспешно проковылял через дворик, растолкал толпу у входа и громко постучал в дверь. Та немедленно открылась, в проеме показался пожилой привратник.
— Подайте бедному страннику! — привычно произнес мой старик.
Ему, не мешкая, вручили рог, до краев наполненный элем, и изрядный кус белого хлеба.
— А мне вы не предложите подаяние странника? — полюбопытствовал я.
Привратник высунулся из сторожки и с интересом уставился на меня.
— Мы никому не предлагаем подаяния, — ответил он. — Вы должны попросить сами.
— Ну, хорошо… Пожалуйста, можно и мне подаяние странника?
И тут же рука привратника протянула мне рог с элем и кусок хлеба.
Так я попал в больницу Сент-Кросс.
Если правда, что души умерших смотрят на нас сверху из-за своих золотых оград и радуются, то тогда такие люди, как старый Томас Саттон, основавший Чартерхаус в Смитфилде, и более поздние филантропы — как, например, епископ Анри де Блуа (он же Генрих Блуазский), правнук Вильгельма Завоевателя, который построил приют Сент-Кросс в Гемпшире, должны испытывать абсолютное, всепоглощающее счастье. Семена благотворительности, брошенные ими на английскую почву, принялись и на протяжении многих веков приносят свои плоды. Время, разрушившее не один грандиозный монумент, пощадило их деяния — и сегодня милосердные дела продолжают излучать добро в мир.
В 1136 году Генрих Блуазский основал больницу Сент-Кросс, дабы дать кров и пищу «тринадцати беднякам, которые в силу болезни или старческой немощи не в состоянии прожить без посторонней помощи». Их надлежало обеспечить «одеждой и постелью с учетом их хворого состояния, а также предоставлять постояльцам ежедневно пшеничного хлеба в количестве пяти марок [8] Марка — старинная мера веса, 248 г.
, обед из трех блюд и одно блюдо дополнительно на ужин, не говоря уж о достаточном питье хорошего качества». Кроме того, больница была обязана накормить и напоить любого странника, постучавшего в ее ворота.
Так продолжается уже семьсот девяносто лет. Приют по сей день сохраняет свой устав и располагается все в тех же старинных зданиях — древние стены по-прежнему защищают бедную братию Сент-Кросса. И, как и сто лет назад, любой бродяга с Королевской дороги может рассчитывать на свое законное подаяние.
Сент-Кросс — старейший в Англии дом призрения.
Подобные места живут своей особой жизнью с ее простым, неспешным укладом. Это настолько непривычно, что порой кажется, будто попал совсем в иной мир. Вся суета, все наши беды и проблемы остаются за воротами. Внутри царят мир и благодать — под стать безмятежной лужайке, раскинувшейся посреди двора. В западной части двора располагаются жилые помещения братии. Это маленькие домики с высокими дымоходами. Внутри все устроено на манер картезианского монастыря: две скромные комнатки, кладовая и крохотный садик. По двору расхаживают братья, все в длинных сутанах с серебряным крестом на груди. Когда кто-нибудь из братьев умирает, крест аккуратно вырезают из его одеяния и помещают на алую подушечку, которую на время панихиды кладут покойнику на грудь. Перед погребением настоятель Сент-Кросса изымает крест и прикрепляет его на грудь очередному послушнику, что равносильно приему в братство.
— У нас знаете сколько желающих? — с гордой улыбкой спросил один из ветеранов Сент-Кросса. — Список длиной с вашу руку. Это огромное везение — жить и умереть в нашем приюте. Вам, наверное, будет интересно осмотреть церковь?
Он проводил меня в норманнскую церковь переходного периода — одну из лучших, какую мне доводилось видеть, — величественную, спокойную, с безупречными пропорциями, неф которой украшали огромные колонны, смахивающие на стволы гигантских дубов. Во время последней реставрации в 1866 году на каменных поверхностях обнаружили остатки росписи, которую было решено восстановить. В результате все внутреннее пространство церкви заполнилось узорами в красных, желтых и синих тонах — они в точности воспроизводят те, что скрывались под прежней побелкой. По словам моего провожатого, многие не одобряют такого разноцветья, а мне понравилось. На мой взгляд, эти жизнерадостные краски привнесли в храм дыхание жизни, изгнав прежние холод и сдержанность.
Зал братии — это помещение, где на протяжении столетий собирались обитатели приюта, дабы вкусить трапезу, сдобренную элем. Если бы этому месту потребовался девиз, то лучшего слова, чем «милосердие», не подыскать. Вообще, было бы крайне интересно и поучительно проследить историю благотворительности в веках. Мы бы увидели, как в разные времена рядом с беспримерной жестокостью уживалась искренняя и благочестивая любовь к нашим «сирым братьям во Христе». В центре зала располагается рельефный очаг, который топится углем, — холодными вечерами вокруг него собираются все монахи. В одном конце комнаты имеется прелестная галерея: по особым случаям здесь исполняли — и исполняют — свои произведения менестрели.
Покидая территорию приюта, я остановился у сторожки поболтать с привратником. Он сообщил мне, что ежедневное «подаяние странникам» составляет два галлона пива и две большие буханки хлеба, которые обычно делятся на тридцать две порции.
— Это, конечно, немного, — сказал он, — так, легкий перекус. Но такова традиция. Она очень древняя — уходит корнями в прошлое на семьсот лет.
Итак, примерно тридцать странников — большей частью городских бродяг, любителей дармового пива — каждый день приходят сюда за подаянием.
В переулке мне повстречался еще один такой «путник» — с озабоченным лицом он спешил к воротам приюта.
— Все в порядке! — крикнул я ему вслед. — Вы как раз вовремя!
И мне представилась странная процессия: тысячи мужчин и женщин с пустыми желудками, которые за последние восемь столетий проделали этот путь по короткому переулку к вратам гостеприимного Сент-Кросса.
Вот уж о чем я меньше всего думал, когда бодро катил вниз по склону холма, так это о прекрасных дамах. Все мои мысли крутились вокруг запасных шин и качества дорожного покрытия. Внезапно прямо по курсу я увидел небольшой каменный мост, на котором стояла девушка — перегнувшись через перила, она, подобно Мелизанде [9] Мелизанда — персонаж лирической драмы М. Метерлинка «Пеллеас и Мелизанда», прекрасная жительница леса; в одной из сцен она склоняется над источником и пристально глядит в воду, пытаясь увидеть будущее.
, неотрывно глядела в воду. Тут же, на крутом подъезде к мосту, стояла маленькая, но, судя по всему, строптивая машинка — она кашляла, чихала и вообще всячески выражала свое неудовольствие. А должен сказать вам, дорогой читатель, что утро выдалось совершенно волшебное: дождик окончился, выглянуло яркое солнышко, птички вовсю распевали в ветвях деревьев — на всем лежала печать счастья и всеобъемлющей любви.
Интервал:
Закладка: