Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

А какие тонкие комплименты делают вам в Океме! После того как смотритель замка продемонстрировал мне свою многовековую коллекцию подков, он бросил на меня лукавый взгляд и поинтересовался:

— Можем ли мы рассчитывать еще на один экземпляр — от вас, сэр?

Покидая это крошечное графство, я остановился на границе и снял шляпу перед золотыми плодородными полями Ратленда.

Отчаявшись самостоятельно разобраться в путанице норфолкских проселочных дорог, я обратился к проходившему мимо мужчине:

— Доброе утро!

Он молча посмотрел на меня.

— Доброе утро! — повысил я голос. — Скажите, это дорога на Норидж?

Мужчина продолжал сверлить меня взглядом. Выдержав изрядную паузу, спросил с подозрительностью в голосе:

— А зачем вам это знать?

Ну знаете, подобная манера вести разговор кого хочешь выведет из себя. Я, однако, постарался придать своей физиономии максимально приветливое выражение (которое обычно приберегаю для званых чаепитий) и ответил:

— А затем, мой дорогой ’бор, что я собираюсь попасть в Норидж.

Слабое подобие улыбки скользнуло по его изрезанному морщинами лицу. Тем не менее ответил мужчина не сразу. Помолчал и неохотно буркнул, глядя в сторону:

— Ну, допустим, что на Норидж!

Человек, не знакомый с теми краями, попросту не поверит в подобную историю.

Увы, в Норфолке живут самые недоверчивые в Англии люди. Если в Девоне и Сомерсете вас при встрече сердечно хлопают по плечу, то здесь кажется, будто местные жители очень даже не прочь надавать вам оплеух — по крайней мере, пока не познакомятся с вами поближе. И тому есть объяснение. Видите ли, на севере Восточной Англии люди за долгие столетия привыкли, что если они встречают незнакомого путника на глухой дороге, то это вполне может быть отбившийся от своего отряда викинг (их длинные хищные ладьи нередко посещали здешние берега).

— Доброе утро, ’бор! — говорит викинг. — А как пройти к церкви?

— А зачем тебе это знать? — хмуро отвечает житель Норфолка.

— Да вот, понимаешь, надумал ее сжечь!

Как только вы осознаете, что недоверчивое отношение к чужакам у жителей Восточной Англии является застарелым комплексом, выработанным в результате многовековой горькой практики, то это перестанет вас раздражать. На самом деле, поверьте: они не держат на вас зла. А уж коли дело дошло до того, что уроженец Норфолка назвал вас «’бор» (как я понял, это обращение представляет собой усеченное «нейбор», то есть «сосед»; или же, возможно, переделанное «бой» — парнишка), — можете смело считать это комплиментом. В Восточной Англии все люди делятся на соседей и викингов. И если вам посчастливилось быть принятым в сообщество соседей, вы можете рассчитывать на любое благодеяние со стороны местных жителей. Кроме заема денег, естественно. Ибо когда дело касается того, чтобы прижать свои денежки, любой норфолкский фермер заткнет за пояс сразу трех йоркширцев.

Словечко «бор», пожалуй, самое популярное в норфолкском диалекте. Поспорить с ним может лишь «мотер», что в переводе означает «девушка». Оно и понятно, ведь в здешних краях полным-полно крепких, симпатичных «мотер» с красивыми плечами и великолепными руками. Некоторые из них укладывают свои льняные косы этакими баранками на ушах — ни дать ни взять юные Брунгильды! Тут поневоле вспомнишь о тех викингах, что когда-то приплыли в Восточную Англию, да так здесь и осели, обзавелись хозяйством и нарожали детишек. Кстати сказать, знаменитая Боудикка была типичнейшей «мотер» — пока не ударилась в политику.

Мой путь пролегал между живых изгородей по плодородной земле. Стояла пора сбора урожая. Я не знаю более прекрасного зрелища, чем поле созревшей пшеницы. Сплошное колосящееся золото, великолепные высокие стебли тянутся вверх, как золотые стрелы. Меня завораживает вид колышущегося безбрежного поля — здесь бугорок, там впадина, волны набегают и отступают. Мне нравится наблюдать, как легкие порывы ветра наметают пыльцу с колосьев в крохотные сугробы, затем походя уничтожают их и торопятся дальше.

Норфолкские церкви не имеют себе равных. Здесь, как нигде, развито искусство использования кремня в строительстве. Сотни тысяч маленьких — размером всего в несколько дюймов — кусочков камня замешиваются в серую массу раствора. В результате получается гладкая, будто полированная стена — твердая, как сталь, и такая же прочная. Эффект достигается в высшей степени необычный. Если вы когда-нибудь пытались расщепить кусочек кремня, то знаете — это самый сложный, капризный и непредсказуемый минерал на свете. И вы с особым почтением взираете на эти церкви, возведенные из кремня.

Должен сказать, что именно здесь, в норфолкской глуши, я столкнулся со своей первой свиньей. Коровы мне встречались повсюду, фактически в каждом английском графстве — от Сомерсета до Камберленда — я наблюдал этих спокойных, флегматичных животных. Со свиньей же, как я уже сказал, мне пришлось иметь дело впервые. Я миновал поворот на довольно большой скорости и обнаружил, что моя машина несется на хрюшку, которая разлеглась прямо посреди дороги, решив, очевидно, встретить там свою судьбу. Это была всем свиньям свинья — огромная prima donna, ярко-розового цвета, с налитыми кровью глазами и маленькой, аккуратной закорючкой хвоста. Мое внезапное появление, видимо, ее разбудило, но не внесло окончательную ясность в мысли. Пока я отчаянно давил на тормоз, свинья вскочила с ошалелым видом, подпрыгнула на месте — и понеслась мне навстречу. Вначале мне показалось, что она просто перепутала направления, но затем я осознал свою ошибку. На самом деле это животное обладает крайне развитым инстинктом. В данный момент инстинкт гнал ее домой, а попасть туда можно было лишь мимо меня. Противиться инстинкту свинья не могла, посему лихо тряхнула парой батских щечек, выдала серию истеричных, по-бабьи визгливых воплей и — понадеявшись на помощь всех своих свинячьих богов — ринулась вперед. С некоторой долей оторопи я смотрел, как на меня неслись двести фунтов первоклассного бекона: непривычные к подобным упражнениям, до смешного короткие ножки лихорадочно работали (наверное, свинье казалось, что она делает не менее пятидесяти миль в час).

Я честно попытался обогнуть несчастную хрюшку, но у той, похоже, был собственный план выживания. Очень некстати вильнув окороками, она задела капот машины и в ужасе шарахнулась в сторону. Доложу я вам, друзья, такая куча сала, да еще в узком переулке — это пострашнее курицы на дороге, а она, как известно, почетный член местного клуба самоубийц. Честно говоря, я ненавижу пугать животных. Поэтому остановил машину и, движимый самыми добрыми намерениями, вылез наружу. Я надеялся пропустить свинью и затем уже спокойно продолжить свой путь.