Генри Мортон - Англия и Уэльс. Прогулки по Британии

Несколько мгновений спустя в трапезную ворвался рыцарь, который обрушился на монахов с оскорблениями. «Жалкие слюнтяи! — кричал он. — Не могли выбрать другого времени? Король посетил ваш храм, а вы обжираетесь, как последние свиньи!» Монахи опрометью бросились в церковь, но поздно — там никого уже не было! Они побежали вслед за Вильгельмом и нагнали его в трех милях от монастыря, в Уитфорде. Монахи слезно молили о прощении, и король простил их, но наложил штраф в размере семисот серебряных марок (примерно четырнадцать тысяч фунтов стерлингов). Чтобы расплатиться, монахам пришлось отправить на переплавку церковную утварь. Увы, этого оказалось недостаточно — норманнские чиновники донесли королю, что стоимость слитков не покрывает назначенный штраф. Вильгельм разгневался и потребовал от несчастных монахов еще триста марок. Таким образом, несколько минут, проведенных Вильгельмом в раздумье перед алтарем церкви, обошлись Или в двадцать тысяч нынешних фунтов стерлингов.

На обратном пути я становился и бросил прощальный взгляд на возвышавшийся на вершине холма монастырь Святой Одри. Этим прохладным сентябрьским утром он напомнил мне призрачный корабль, который спокойно и с достоинством дрейфует в бурном море английской истории. Плавание длится уже не одно столетие: парусник движется вперед вопреки хлестким ветрам Кембриджшира и бурным событиям прошлого.

Проезжая через Брэндон, я остановился в «Белом олене» промочить горло. Сам городок относится к Саффолку, но Брэндонская железнодорожная станция располагается на территории Норфолка. Сидя за столом и прислушиваясь вполуха к нескончаемым спорам, которые вели посетители бара, я невольно отметил странный шум, беспрестанно доносившийся снаружи. Это был необычный стук… или скорее даже бренчание с каким-то металлическим оттенком, которому я даже затруднялся подобрать название. Шум определенно не мог идти из кузницы — я знаю звук, раздающийся при ковке подков, этот был чересчур высоким.

— А, это? — добродушно улыбнулся официант. — Так то ж молодой мистер Эдвардс — колет кремень в сарае на задворках, делает замки для кремневых ружей…

После такого объяснения мне ничего не оставалось делать, кроме как отставить в сторонку кружку и отправиться на поиски «молодого мистера Эдвардса».

Полагаю, тысячи путешественников еженедельно проезжают через этот маленький, ничем не приметный городок и даже не подозревают, что здесь обитает, возможно, самое древнее в мире деловое предприятие. Речь идет о бизнесе, который якобы возник еще в десятом веке нашей эры. Люди начали работать с кремнем еще в доисторические времена. Они изготавливали те самые великолепные кремневые наконечники для стрел, которые сегодня мы находим при раскопках. Помимо этого здесь производили кремневые ножи и скребки. Знаменитые неолитические шахты Граймс-Грейвс как раз и появились для добычи кремня; наши далекие предки пробивали в меловой породе длинные галереи и добывали кремень при помощи заступов, изготовленных из оленьего рога.

Прошли десятки тысяч лет, но в Брэндоне люди умудрились сохранить древнее искусство обработки кремня. Насколько мне известно, только жители этой маленькой деревушки в Саффолке умеют справляться с этим неподатливым материалом и придавать ему нужную форму.

Я заглянул в открытую дверь сарая и увидел молодого человека, сидевшего на невысоком табурете. На левом колене, защищенном толстым куском кожи, он держал солидный обломок кремниевой породы, по которой и колотил небольшим молоточком. Именно эти его действия порождали тот странный, стеклянный звон, который я слышал в трактире. С одной стороны от парня громоздилась большая куча необработанной породы с остатками налипшего мела; с другой стоял жестяной тазик, наполовину заполненный только что нарубленными дымчато-голубыми кремневыми сколами, представлявшими собой конечный продукт его трудов.

При виде меня молодой человек дружелюбно улыбнулся. Я расценил это как приглашение, посему вошел в сарай и уселся на еще один валявшийся неподалеку перевернутый тазик.

Вы когда-нибудь пробовали выточить кремневый наконечник для стрелы?

Лично я пытался несколько раз, и всегда безуспешно. Для меня так и осталось загадкой, как наши далекие предки умудрялись работать с этим хрупким камнем; как обтесывали его, получая маленькие острые, как лезвие, наконечники для стрел и длинные, аккуратно заостренные — будто над твердым, как сталь, камнем трудилась огромная мышь — навершия копий.

Наблюдая за молодым мистером Эдвардсом, я понял, что кремень может быть послушным материалом, если иметь четкое представление, как и куда направлять удар. Молодой человек наносил несколько легких ударов по куску кремня и чутко прислушивался к производимому звуку. Когда полученный результат удовлетворял его, он ударял посильнее, и камень легко раскалывался вдоль найденной линии разлома. В результате мистер Эдвардс получал замечательный плоский осколок кремня, с которым уже можно было работать дальше. Парень легонько постукивал молотком по краям образца, отслаивая камень, пока после серии мастерских ударов в руках у него не оставалась идеально квадратная пластинка — готовый кремневый замок для ружья. Меня поразило, насколько послушным был в его руках кремень, славящийся своей неподатливостью. Проходило несколько секунд, и еще один готовый замок падал в жестяной тазик, а на очереди был новый осколок.

— Таким вещам обучаешься в юности, — пояснил мистер Эдвардс. — Если повезет… а ведь некоторым так и не удается прочувствовать удар. Знаете ли, это своего рода талант…

— …переданный вашими неолитическими предками? — поинтересовался я.

— Ну, можно и так сказать, — улыбнулся молодой человек. — Это одна из теорий.

— И что дальше происходит с вашими изделиями?

— На них большой спрос в Африке и других местах, где до сих пор пользуются кремневыми ружьями. На сегодняшний день практически все кремневые замки изготавливаются у нас, в Брэндоне. Их обычно продают в упаковках по пятьдесят штук.

А мне подумалось, что торговля кремневыми замками может со временем исчезнуть, как и любое древнее ремесло. Искусство работы с камнем не находит себе поклонников среди молодого поколения. Работа тяжелая, а платят немного; к тому же кремневая пыль въедается в легкие и, говорят, наносит непоправимый вред здоровью. В Брэндоне сегодня осталось всего с полдюжины мастеров, да и те занимаются обработкой кремня в свободное время.

Я смотрел, как мистер Эдвардс штамповал кремневые замки — один за другим, с невероятной скоростью, без единого промаха, без единой трещины, — и думал, что высокий, стеклянный звон, который он производил своим металлическим молоточком, — один из самых удивительных звуков, который мне доводилось слышать. Это звук, с которым человеческая раса сотни лет назад выиграла свою битву за превосходство над дикими зверями…