Николай Максимов - Поиски счастья

На пороге открытой двери стоял невысокий обрюзгший мужчина в куртке и штанах из тюленьих шкур. Сапоги, сорочка, покрой куртки и цвет щетины на лице выдавали в нем чужеземца.

— Здравствуйте! — по-русски поздоровался Кочнев.

Джонсон удивленно склонил набок голову, подставляя ухо навстречу непонятным звукам.

— Вы не русский? — уже по-английски спросил его уполномоченный губревкома.

Услышав английскую речь, Джонсон просиял: «Мой бог! А я уже подумал — не большевик ли явился…»

— Нет, нет! Я американец! — обрадованно воскликнул он. И, перешагнув порог, протянул гостю руку:

— Мартин Джонсон из Чикаго.

По утомленному лицу ревкомовца скользнула едва уловимая улыбка.

— Иван Кочнев, — ответил он. — Уполномоченный Камчатского губревкома.

— Камчатка? — снова насторожился американец. — Камчатка, понимаю, — он кивнул головой. — А что есть такое «гупрефкома», не понимаю.

— Ну, это я разъясню. — Кочнев снял шапку, обнажив копну черных измятых волос.

В зеленых глазах шведа-американца блеснула тревога.

— Разве пришла шхуна? Я не заметил.

— Нет, мой пароход еще в пути. Я пешком.

Джонсон остановился у порога.

— Позвольте, как вас понимать? Пешком по воде?

Кочнев разглядывал жилище — маленькую комнату с кроватью, печкой, окованным сундуком, полкой с винами.

— Зачем же по воде, по суше.

С деланной улыбкой янки продолжал:

— О, вы, я вижу, большой шутник!

Иван Лукьянович тяжело опустился на стул, отстегнул пуговицу косоворотки, продолжая оглядывать комнату. Было похоже, что живут в ней давно: у каждой вещи — свое место, удобное для владельца, обои выцвели. Сомнений не оставалось: это и есть Джонсон — один из тех, с кем ему уже довелось иметь дело на Чукотке.

Джонсон также составил себе мнение об этом странном «англичанине». Конечно же, это какой-то новый осторожный и хитрый китобой. Он оставил шхуну где-то за мысом, полагая, что здесь могут оказаться красные… Во всяком случае он, Джонсон, на его месте поступил бы так же. Мартин слышал, что в мире что-то случилось: была война, а затем войска Штатов высадились во Владивостоке и Архангельске. Но откуда здесь могут взяться большевики? Кому нужна эта дикая страна?

Это только он, Мартин Джонсон из Чикаго, оказался способным просидеть здесь двадцать лет, чтобы эти дикари не погибли без товаров.

— О, я все понял! — доверительно заявил компаньон чернобородого янки, погрозив пальцем. — Я все понял, мистер Кочнев. Итак, «Камчатка» стоит за мысом? — он лукаво подмигнул. — Молчите, молчите! Я все понял! Так чем вы торгуете?

— Торгую чем? — Иван Лукьянович дивился находчивости Джонсона.

— Не притворяйтесь, пожалуйста! С чем идет «Камчатка»? — Джонсон сделал жест ладонью, означавший, что попытки продолжить игру были бы напрасны. — Для деловых людей, — продолжал уже серьезно бывший проспектор «Северо-Восточной компании», — это небезынтересно. Я могу предложить вам тысячу «хвостов». К тому же не забывайте: время — деньги! Вы напрасно так далеко оставили свою шхуну, — Мартин взглянул в окно.

Иван Лукьянович не торопился лишить себя удовольствия полюбоваться этим представителем Америки.

— Так что? — не терпелось Джонсону.

— Вы, кажется, спрашивали, с чем идет мой корабль?

— Конечно! От этого зависит и мой и ваш бизнес.

— Мой корабль идет с правдой, — ответил Кочнев, глядя на озадаченного янки.

— Что? Что это за товар? Вы опять шутите, мистер Кочнев? Не понимаю! «Приплыл пешком». «Торгую правдой…»

— Я не говорил, что торгую правдой…

— Отлично! Я деловой человек и не намерен больше играть в прятки. — Он подошел к полке у стены, протянул руку. — Виски, ром, коньяк? — сухо спросил он.

— Чай, — так же резко ответил «мистер Кочнев».

— Олл-райт!

Гость взял вещевой мешок, достал галеты, сахар.

Это был вызов. Ведь на столе всего, казалось, достаточно: и сахар, и галеты, и масло, и консервы, и колбаса.

— Мистер Кочнев! — сорвавшимся голосом начал Джонсон. — Я попросил бы вас не валять дурака, а прямо объяснить мне цель вашего визита.

Хлебнув чаю, Кочнев достал из пиджака тощий бумажник, из него — вчетверо сложенный листок и протянул озадаченному хозяину:

— Вы напрасно торопите события, мистер Джонсон.

В документе было два текста: русский и английский, скрепленные подписями и красной печатью со звездой посередине. Уполномоченный губревкома видел, как постепенно изменялось лицо американца. Содержание бумаги достаточно подробно отвечало на все интересующие мистера вопросы. И тот вдруг так ясно вспомнил все, что ему довелось читать за эти годы о России. «Какой ужас! Он значит большевик, красный, коммунист! Однако пресса описывала их не такими. Что же теперь будет? Как глупо я повел себя!..»

Уполномоченный пил чай, а Джонсон, не соображая, что этим выдает свое волнение, делал вид, что никак не осилит бумаги. Впрочем, исподтишка он косился на окованный сундук и незаметно пытался ощупать задний карман своих штанов…

— А чем торгуете вы, мистер Джонсон? И кто разрешил вам здесь торговать? — прервал Кочнев столь долгое чтение, протягивая руку за своим документом.

Секунду янки молчал.

— Я представляю тут компанию.

— Вы, конечно, ознакомите меня с вашими полномочиями?

Джонсон нервно глотнул виски «Какие полномочия? Какое разрешение? Он сам тут хозяин и вправе сам разрешать или не разрешать другим! Ведь более двадцати лет!..»

— Но какие полномочия в стране открытых возможностей?! — янки высоко поднял плечи, развел руками.

Взгляд ревкомовца сделался жестким. Он отодвинул кружку.

— На землях Советской России этих возможностей больше нет. Они закрыты. И я закрываю их вам! Проводите меня на склад.

— Но это насилие! — выкрикнул американец, вскочил, быстро ВЗЯЛ с полки ключи, отступил к кровати и полез в задний карман брюк…

В тот же миг Кочнев поднялся, внезапно оказался рядом, резким движением ударил его по руке и сам вынул из заднего кармана Джонсона браунинг.

— Никогда без нужды не беритесь за оружие! Полагаю, поладим и без него. — Он разрядил пистолет и без патронов возвратил владельцу.

Перепуганный Джонсон направился к выходу.

…Чего только не было на складе! Тюки упакованной пушнины, шкуры старых оленей и телят, местная обувь, бивни моржей, китовый ус, снова шкуры — белых медведей, моржей, лахтаков, нерп, волка; бочки из-под спирта, пустые ящики…

— Сколько на складе песцов?

— Две тысячи «хвостов», — на всякий случай соврал Джонсон.

— Советское правительство, — сказал Кочнев, — заключило соглашение с «Норд-компанией», Она будет по твердым ценам обеспечивать население Севера.

— «Норд-компания»? — удивленно переспросил Джонсон. — Но это не по-джентльменски! Уж если на то пошло, прежде всего вы обязаны начать переговоры со мной.