Луи Буссенар - Приключения в стране тигров

Бревана ожидал на яхте приятный сюрприз.

Капитан со всем вниманием отнесся к фразе из депеши: «Необходим весь экипаж, если возможно, еще люди. Предстоит весьма опасное и щекотливое предприятие».

Морской волк, умеющий читать между строк и понимающий все с полуслова, поспешил завербовать десятка два авантюристов без всяких предрассудков, каких не счесть в любом крупном порту мира, — они готовы служить любому делу, лишь бы им хорошо платили.

Среди рекрутов были дезертировавшие с судов матросы, просоленные водами всех океанов, проворовавшиеся коммивояжеры [120] Коммивояжер — разъездной агент торговой фирмы, предлагающий товар по имеющимся у него образцам. и маклеры, контрабандисты, лишившиеся заработка, — все они, как принято говорить, отведали мяса «бешеной коровы» и с большой охотой приняли предложение бретонского моряка.

Узнав, что им заплатят кругленькую сумму за несколько дней и еще более высокое вознаграждение в случае успеха, предвидя возможность хорошенько поработать кулаками во время налета на какой-нибудь дворец, где можно будет к тому же славно поживиться, искатели приключений преисполнились неподдельным энтузиазмом.

Присоединившись к храброму экипажу яхты и удвоив тем самым его численность, они полностью подчинились распорядку судна, хотя вид имели весьма разношерстный — настоящий сброд. Все хорошо помнили сказанное капитаном при найме: еды вволю, щедрая плата и пуля в лоб при первой же глупости.

Такие аргументы всегда обладают высшей степенью убедительности для людей, имеющих свои счеты с обществом.

Андре одобрил действия капитана, назначил каждому двести франков в день с дополнительной выплатой такой же суммы по возвращении, в случае освобождения пленника.

Поскольку члены экипажа тоже должны были участвовать в опасном предприятии, им было обещано такое же вознаграждение сверх жалованья.

Можно представить, какими ликующими криками было встречено сообщение о подобной щедрости. Сам капитан, несмотря на свою бретонскую флегматичность, был в восторге.

— Знаете ли, сударь, — сказал он Андре, когда они ушли на заднюю палубу, — с такими головорезами мы сделаем невозможное…

— Теперь я уверен в успехе…

— Еще бы! У нас вдвое больше людей, чем было при отплытии. С молодцами такой закалки можно совершить самый рискованный налет.

— Черт возьми! Франсуа Гарнье [121] Гарнье Франсуа — лейтенант французской армии; в 1873 году руководил захватом Тонкина (северные районы Вьетнама). захватил дельту Тонкина с отрядом в сто двадцать человек… Неужели же мы не сумеем взять бирманскую столицу, имея сорок отважных ребят?

Ящерица. — Легенда об Аломпре. — Мертвый город. — Перед Мандалаем. — Столица и ее окрестности. — Лошади китайского торговца. — В знак признательности. — Императорский город. — Закрытые ворота. — Двор в трауре. — Предстоит казнь святотатца. — Готовься к бою! — Кавалерийский отряд. — Через город дикарей. — Обеспечить отступление. — Невыносимая жара. — Подземный шум. — Первые толчки землетрясения. — Первый выстрел из пушки. — Что может сделать динамитный заряд с дверью из тикового дерева.

Хотя течение было довольно слабым, «Голубая антилопа» не без труда поднималась по Иравади, подвергаясь немалой опасности. Путешествие, которое в сезон дождей было бы легкой прогулкой, теперь требовало, ввиду низкого уровня воды, соблюдения бесконечных предосторожностей: яхта шла на малой скорости, к великому отчаянию Андре.

Впрочем, малой эту скорость можно было считать только в сравнении с обычным стремительным бегом «Голубой антилопы», ибо, несмотря на все препятствия, она достигала двенадцати километров в час.

От Рангуна до Мандалая примерно восемьсот пятьдесят километров пути. Итак, яхте требовалось полных шесть дней, чтобы добраться до столицы Бирмы, поскольку из соображений безопасности нужно было идти по реке только в дневное время.

Меж тем английский губернатор, хорошо осведомленный обо всем, что происходило при дворе бирманского императора, предупредил, что бедному Фрике осталось жить всего неделю.

Можно понять, с какой тревогой и нетерпением Андре спешил на помощь другу и как бесил его медленный ход яхты. В то же время он понимал, что нужна осторожность: любая авария означала бы крах всех надежд.

Итак, Андре пришлось смириться, но его решимость сразу же нанести удар только окрепла…

Намереваясь подвергнуть город обстрелу, хотя бы в целях устрашения, Бреван тщательно осмотрел свою 14-миллиметровую пушку — все было в полном порядке.

Удовлетворенный состоянием орудия, он стал заботливо накрывать его просмоленным брезентом, хорошо предохранявшим от дождей, как вдруг взгляд молодого человека упал на маленькую ящерицу весьма отталкивающего вида: зацепившись за внутреннюю часть брезента, она пристально смотрела на него своими холодными змеиными глазами.

Андре, питавший бессознательное отвращение ко всем рептилиям, брезгливо стряхнул брезент, так что ящерица оказалась на палубе; он уже собирался сбросить ее ногой в воду, как лоцман в необычайном волнении кинулся к ней от штурвала, поднял и умоляюще проговорил, обращаясь к Андре:

— Хозяин, оставьте ей жизнь, окажите великую милость!

— Еще одно священное животное… Ну, пусть живет, если это доставляет тебе такое удовольствие, — сказал Андре, поняв не столько слова, сколько жесты бирманца.

— Спасибо, хозяин! Да защитит вас дух божественного Аломпры!

Андре, подозвав Сами, попросил выяснить, чем можно объяснить такую привязанность к отвратительному созданию.

— Этот человек, сударь, говорит, что в маленькой зверушке живет душа Аломпры.

— Спроси, тот ли это Аломпра, который стал основателем нынешней бирманской династии?

— Он говорит, что это тот самый Аломпра, и хочет, чтобы я перевел любопытную историю, связанную с ним.

— Я охотно послушаю его историю… Надо же хоть как-то скоротать время.

Вот что рассказал лоцман. По его словам, это произошло в 1752 году. В провинции Ава, неподалеку от деревни Мокесобоо, жил богатый крестьянин по имени Алоон.

Рядом с усадьбой Алоона находился великолепный монастырь — Кхиунг, а его настоятель Тсайя был одним из самых почитаемых людей в этой провинции.

Люди из Пегу, напав на жителей Авы, разграбили обитель. Алоон, поспешно отправившись туда, снабдил провизией монахов, которые лишились всего и умирали от голода.

Прощаясь с настоятелем, Алоон, вдруг услышал какой-то странный шум, и на лице его изобразилось живейшее беспокойство.

— Пра (господин), — сказал он настоятелю, — вам надо немедленно уйти из Кхиунга, иначе вы погибнете, и все ваши пунги вместе с вами.