Джеймс Купер - Колония на кратере

Теперь он мог сравнительно быть даже счастлив, но все же его огорчало полное отсутствие хорошей ключевой воды.

Весна прошла для Марка настолько хорошо, насколько это было возможно при постоянном горестном воспоминании об отсутствовавшей жене. Все посевы и посадки взошли и удались как нельзя лучше; луга не только радовали глаз своим прекрасным изумрудным убором, но весело запестрели цветами; случайно попались Марку на глаза и несколько кусточков земляники. Обрадованный этою находкой, Марк тотчас же пересадил их в одну из грядок огорода и принялся с особенным усердием разводить эту ягоду.

Наступило лето, а судно Марка все еще не было спущено на воду; Марку хотелось предварительно окончить его до самых мелочей. С целью предохранения судна от червей Марк не поленился обшить его оставшеюся от пинаса медью; затем он с особенным старанием и любовью окрасил его и снаружи, и внутри, при чем не забыл надписать на нем красивым четким шрифтом то имя, которое намеревался дать своему судну; имя это было: «Бриджит Ярдлей». Когда все работы были окончены, и паруса, и снасти прилажены на своих местах, Марк стал раздумывать, как бы спустить свое судно на воду.

Заранее предвидя, что, предоставленный лишь самому себе и своим силам, он никогда не будет в состоянии сдвинуть с места судно, Марк еще при постройке озаботился придать ему то же наклонное положение, какое имела и «Нэшамони». Соорудить полозья было не так трудно, и несколько дней спустя они уже были готовы, после чего следовало лишь освободить «Бриджит» от окружавших ее со всех сторон подстав и затем уже предоставить самой себе.

В этот решительный момент Марка охватило сильное волнение. Он не в состоянии был справиться с нахлынувшими на него разнородными чувствами. Колени его подкашивались, голова кружилась, так что он принужден был присесть, чтобы не упасть. Каких только последствий не мог он ожидать от этого наступавшего события? Как знать, не суждено ли было этой «Бриджит» вернуть его той, имя которой она носила?! В этот момент ему казалось, что вся дальнейшая участь его зависит от спуска судна; сердце его замирало при одной мысли, что вдруг какое-нибудь непредвиденное препятствие может помешать этому великому событию. Ему пришлось переждать несколько минут, пока к нему вернулись необходимые в таких случаях хладнокровие и самообладание.

Наконец, успокоившись, Марк снова принялся за дело. Последние подпоры рухнули, но судно все еще оставалось на месте; тогда Марк ударил по нем мушкелем [26] Мушкель — род двухконечного молота или тяжелой деревянной колотушки. (Прим. ред.) .На этот раз судно послушно подалось вперед, не останавливаясь, скользнуло вплоть до воды и, наконец, вошло в нее, рассекая голубую струю подобно утке, которая шевелит крыльями, сходя в пруд. Марк был в восторге от своей «Бриджит». Это было прекрасное, нарядное судно, устойчиво державшееся на воде. Излишне говорить, что он еще заранее прикрепил к судну канат, с помощью которого можно было бы причалить его к берегу. Затем Марк осторожно подтянул «Бриджит» в маленькую природную бухту, которая как раз имела надлежащие размеры.

«Бриджит» по размерам своим была в четыре раза меньше «Нэшамони», а по длине равнялась почти половине длины того судна. В общем же «Бриджит» было во всех отношениях прекрасное судно. Так как Марк мог рассчитывать только на паруса, то он настлал в носовой части небольшую палубу для того, чтобы судно не заливало волнами, и чтобы иметь в своем распоряжении такое место, где бы он мог хранить свои съестные и всякие другие продукты и припасы. Несколько боченков свежей дождевой воды заменяли балласт. Они были внесены на судно, как и мачты, паруса и некоторые другие предметы, еще до спуска его на воду.

Так как было не поздно, то Марк не мог отказать себе в наслаждении теперь же предпринять маленькую прогулку вокруг острова. На всякий случай он снес туда немного провианта и, отвязав судно, поднял паруса. Как только «Бриджит» стала брать ход, охотно повинуясь рулю, душою Марка овладело такое радостное чувство, как будто он нашел нового друга и товарища. Его новое судно живо напоминало ему его любимое занятие в дни юности, когда на Делаваре у него тоже было свое небольшое судно. Сколько приятнейших прогулок он совершил на нем!

Пользуясь благоприятным ветром, Марк прошел между Рифом и Утесом Ила, обогнув остров, и вошел в тот бассейн, где стоял на якоре «Ранкокус». Затем он обошел вокруг этого судна, как будто желая похвастать перед этим старым другом своим новеньким судном, и, держась круче к ветру, вышел в тот проход, которым он когда-то вместе с Бобом прошел на риф.

Оказалось, что обойти те рифы, которые могли бы представлять собою некоторую опасность для «Бриджит», было весьма не трудно, тем более, что белевшая на поверхности моря пена прекрасно обозначала их. Впрочем, для «Бриджит» даже и над рифами было довольно глубины. А вот и то опаснейшее место, означенное двумя буйками, которое так счастливо прошел «Ранкокус», «Бриджит», конечно, оказалась не менее счастливою, миновав это место. Марк стал держать в том направлении, где он надеялся найти памятный ему роковой утес, который был виновником злоключений с тех пор, как о него так неожиданно ударился «Ранкокус».

Якорный буек все еще был на своем месте, точно бессменный часовой на вверенном ему посту; Марк ухватился за его канат и притянулся к якорю, убрав, конечно, предварительно все паруса.

Теперь «Бриджит» стояла на прежней якорной стоянке «Ранкокуса», или в двух шагах от рокового места, а быть может, и над ним. Марку вздумалось попытать здесь счастья в ловле рыбы; с ним были рыболовные снаряды, и, закинув удочку, он тотчас же вытащил великолепную рыбу. И каждый раз повторялось то же. Здесь рыба была гораздо лучше и крупнее, чем вблизи Рифа. В какие-нибудь полчаса нетрудно было убедиться, что в один день здесь можно было наловить так много рыбы, что даже его судно не будет в состоянии свезти ее всю. Отвязав свое судно, Марк поднял паруса и стал маневрировать, чтоб выбраться на ветер. Вскоре он очутился уже в десяти милях на ветре у острова. Мачты «Ранкокуса» служили ему указанием, так как вершина кратера скрылась за горизонтом. Даже и мачты трудно было различать вследствие отсутствия на них парусов, и если бы не компас, то едва ли Марк мог бы безошибочно определить отсюда направление Рифа.

Что же касается подводных скал и камней, то хотя ни один из них не возвышался над поверхностью моря, но тем не менее, судя по явным признакам, доказывавшим повсюду их присутствие, Марк мог сказать, что они занимают пространство приблизительно до двадцати миль в окружности. Он уже сделал более чем пятнадцать миль, а все еще не мог выбраться из их заколдованного круга. Тут Марк лег в дрейф и приступил к скромному обеду. День начал уже клониться к вечеру, и потому он счел за лучшее вернуться к кратеру.